Он переводит взгляд с Патрика на Тобиаса и что-то говорит. Я едва слышу его из-за звона в ушах.
– Что же мне теперь делать? – спрашивает он.
Я делаю шаг и мягко заставляю Патрика опустить руку.
– Ты что, мать твою, издеваешься? – говорит он, не сводя глаз с Джонни.
– Патрик, – зову я.
– Я, что ли, на хрен, проклят? Серьезно? Я прострелил тебе мозги!
Пулевое отверстие в правой скуле Джонни размером с монету в десять центов. Из него струится тонкий ручеек крови.
– Придурок, – отвечает Джонни.
Тобиас встает, разведя руки в стороны, словно пытается разнять двух воображаемых боксеров.
– Ради всего святого, давайте успокоимся!
Он отводит Джонни к кровати, усаживает его на матрас, убирает с лица светлые волосы и исследует след от пули. Затем поворачивает голову, чтобы лучше рассмотреть выходное отверстие.
– Черт побери! – ругается он.
Джонни щупает затылок рукой и говорит:
– Ничего себе.
Я тоже решаюсь посмотреть. Затылка больше нет, и череп превратился в чашу, заполненную свернувшейся кровью. В каше виднеются маленькие дымящиеся угольки.
– Патрик, – говорю я. – Остынь.
Он все еще не в себе. Я вижу, что он пытается уложить произошедшее в голове.
– Мне нужно убить их, Джек. Нужно. Я никогда не чувствовал ничего подобного. Что происходит?
Тут оживляется Тобиас:
– Я ведь нашел этому парню работу в забегаловке! Что мне теперь делать?!
– Тобиас, сейчас тебе лучше заткнуться, – говорю я не сводя глаз с Патрика. – Патрик, ты слышишь меня?
Мне самому с трудом удается сохранять самообладание. Перед внутренним взором разыгрывается сцена, где я выбиваю пистолет из его рук, а затем ударяю его им снова и снова, пока не проломлю череп. Единственное, что удерживает меня от осуществления этого плана, – абсолютная невозможность подобного развития событий.
Как только я задаю вопрос, его стеклянные глаза оживают. Какой бы обрывок импульса человечности ни сподвиг его ответить, что бы ни заставило его ухватиться за проблеск разума, возникший посреди кипящей кровавой бойни в сознании, все исчезает в вялой привычной угрозе.
– Не смей так со мной разговаривать. Я не ребенок.
Я оборачиваюсь. Матрас залит кровью. Тобиас ревностно старается минимизировать ущерб, но я не понимаю, чего он пытается достичь. Куски мозга собраны в кучку на матрасе – кажется, он вычищает чашу черепа. Джонни сидит с несчастным видом, опустив плечи.