«Что нибудь, Кто нибудь», повторяла я про себя, как молитву, но
на пути моем стояли только деревья, кусты и ливень.
Потеряв всякую надежду и двигаясь скорее по инерции, я
поскользнулась на вконец разъехавшейся туфле и утекла по грязи вниз
с холмика. Опешив от такого внезапного события я чудом не заорала,
позвала пульсар, осветила им поляну, на которую приземлилась и
снова чуть не заорала: на поляне стояла палатка и было разложено
кострище. Мало того — в палатке кто то явно был, а значит мне прямо
сейчас могли помочь. Но моим далеко идущим планам было не суждено
сбыться, гархара зарычала как бешеная и начала носиться по мне,
впиваясь такими ненастоящими, но болючими когтями.
-Тшш, я поняла, - потерла плечо, которому больше всего
досталось, - Что не так?
-Сл-ш-ш-ай! - ого, со мной опять заговорили, значит и впрямь
дело дрянь.
Я начала прислушиваться к округе. Дождь успокаивался, все реже и
реже падая с небес, листва сбрасывала с себя тяжелую влагу, от чего
казалось, что весь лес шелестит песню на непонятном языке, от
палатки доносился храп, вроде бы мужской, но это не точно, где-то с
дальнего от меня краю слышались тихие всхлипы. Пульсар метнулся к
одинокому дереву в углу поляны и выхватил из тени большой льняной
мешок, крепко привязанный к нижней ветви. Крадучись я подошла к
нему и стала размышлять что же делать дальше. Всхлипы от вымокшей
холстины доносились отчетливые и настолько жалкие, что я перестала
медлить. Резким движением разрубила верёвку, на которой висел мешок
и проследила, как с тихим 'Ой' нечто прекратившее реветь шлёпнулось
в мокрую траву.
Это что-то зашебуршалось, растягивая ослабший ворот мешка, я же
напряглась, схватив нож поудобнее, и отступила на шаг. Мало ли
какая утопница или векша может сидеть внутри. Сначала показались
руки: белые, тонкие и изящные запястья, длинные пальцы и ровные
овалы ногтей. Затем высунулась блондинистая, замызганная и
нечесаная макушка; мигом позже на меня посмотрели огромные зелёные
глазища, испуганные и отчаявшиеся, но решительные и верящие в
лучшее. Девочка, а точнее - юная девушка, возраста примерно 10-12
лет высунулась из ветоши бывшего узилища и неловко заправила волосы
за ухо. За острое, оттопыренное, гархары его подери, совершенно
эльфячье ухо! Я невольно закатила глаза, светлые эльфы это то, чего
и врагу не пожелаешь. Невозможные зануды, моралисты, откровенные
хамы, высокоэтичные засранцы и занозы в мягком месте. Тут же
появилось малодушное желание запихать девчонку обратно в мешок и,
замотав покрепче — вдруг сбежит — повесить на место. Но застывшие в
детских глазах слёзы не дали мне этого сделать, будь она сто раз
эльфом, всё-равно остаётся маленьким ребёнком. Дождь тем временем
решил утихнуть и настало подходящее время драпать подальше от
лагеря, в котором спит по крайней мере один человек, способный на
такую жестокость. Я показала девочке на кусты и та безропотно пошла
вперёд, ступая так аккуратно, словно плыла, а не топала. А мне
осталось одно небольшое дельце — вызвать карающих, они то и решат,
что делать с этой тварью или тварями.