День быстро разгорался, солнце припекало от бодрящей утренней свежести не осталось и следа. Дед испил чайку, настоенного на зверобое – для укрепления здоровья, – и разморенный теплом, струящимся с небес, клюнул носом.
* * *
– Ноль пятый, – сказал раструб громкоговорителя, – кхе! Вот черт… Ноль пятый, давление – 740, ветер – встречно – боковой пять метров, видимость – десять километров, нижняя кромка облаков – четыре.
Громкоговоритель закашлялся, громко чертыхнулся и замолк. Потом толи свистнул, толи хмыкнул и молодой голос произнес:
– Вас понял. Кислород открыт, чека снята, кресло расконтрено, на исполнительном. Разрешите взлёт.
Громкоговоритель зашелся в кашле и сказал:
– Проклятая аллергия… и добавил. – Взлёт разрешаю.
Слава Синдеев – техник – лейтенант второй эскад – рильи – заметил:
– Хорошо, что ещё по матюгальнику не запустил и засмеялся.
А на СКП[3] говорили.
– Он меня понял, – произнес штурман полка с иронией. – А вообще‑то зря. Надо бы хоть провозной дать.
– Не учи меня жить, – ответил Саакян, – у парня такие аттестации, что тебе и не снились. Чего за руку водить? Впрочем, есть ещё один аргумент в пользу этого вылета.
– В полку давно не было даже предпосылок к лётным происшествиям, – заметил штурман.
– И не будет.
– Дай бог, – сказал штурман, закашлявшись, – но я бы всё – таки проверил технику пилотирования.
– Сходил бы ты к бабке, пусть пошепчет, – посоветовал командир. – Чёрте что, военный человек, а кашляешь как туберкулезник. Может тебе в госпиталь залечь?
– Какой госпиталь!? Из родника воды хлебнул и видишь, что творится?..
– Так не хлебал бы… А то несешь про аллергию на весь аэродром…
– Это для народа, – хмыкнул штурман.
– Загляни вечером к деду Афанасию, – усмехнулся командир. – Враз вылечит.
– Это совет или приказ? – осторожно спросил штурман.
– Это совет с приказом.
– Я бы все – таки… – начал штурман опять.
– Поздно. Уже начал разбег, – сказал командир, – теперь что уж… Над аэродромом стлался гул двигателя, самолёт стремительно бежал по бетонке.
– В нашем полку всё по – армянски, – усмехаясь, говорили летчики. – Коньяк, шашлык и… полёты.
Словом, лейтенант взлетел без «провозных», так как кроме всего прочего был ещё таинственный аргумент.
– Кхе… Черте что… – сказал штурман, который в этот день был руководителем полётов. РП, если короче.