– Подождите, Виталий Иннокентьевич, – раздался за спиной Витвицкого голос Овсянниковой. Она выбежала в коридор и двинулась следом за капитаном.
Сделав еще несколько шагов, Витвицкий остановился.
– Ирина, если вы решили меня пожалеть, это совершенно излишне.
Подошедшая старший лейтенант удивленно посмотрела на московского гостя.
– Нет. Просто… – она сделала паузу. – Просто я считаю, что вы правы!
Витвицкий замялся, не зная, что сказать.
– Пойдемте на воздух, – наконец предложил он. – Тут душно…
Они вышли на улицу и пошли, медленно удаляясь от тяжелой, серой громады здания УВД.
– Я знаю этот интернат. У меня бабушка там работала, – рассказывала Овсянникова.
– А кто ваша бабушка?..
– Педагог. В прошлом году на пенсию ушла. Но это неважно. Я знаю интернат, знаю его воспитанников. Это же не психушка. Они не буйные. Просто у них отставание в развитии.
– Это называется олигофрения, – кивнул Витвицкий.
Овсянникова пожала плечами.
– Наверное, но они безобидные. Просто они как дети. Знаете, дети, бывает, рассказывают всякое. Но им же никто не верит.
– Дети не признаются в убийствах, – возразил Витвицкий.
– Но вы же сами сказали, что они наговаривают на себя!
– А еще я сказал, что не могу этого доказать, – вздохнул капитан.
– Неужели нет способа? – спросила Овсянникова.
Витвицкий посмотрел на нее, смутился, но все же принял решение и сказал, глядя в глаза девушки:
– Можно попробовать… Но мне понадобится ваша помощь.
* * *
Тихо гудел работающий магнитофон, крутились с легким шорохом бобины. Сидящие в кабинете люди мрачно смотрели на Жаркова, а он, уже полностью раскрепостившись, жестикулировал, улыбался или, наоборот, хмурился, в общем играл лицом, рассказывая все новые и новые подробности:
– …Девочку мы убили в парке Авиаторов. Она дурочкой была.
Ковалев наклонился к Кесаеву, тихо сказал, поясняя:
– Ирина Дунькова тринадцати лет была убита в парке Авиаторов летом. Тело нашли не сразу. Страдала умственной отсталостью.
– А еще раньше мы машину угнали, – почти кричал Жарков. – «Москвич». Такого цвета… как обложка на паспорте. Красивый. Мы на нем в Днепропетровск поехали. Там тоже убили. Двух девочек. Ножом.
Магнитофон со щелчком остановился – закончилась пленка. Освободившаяся бобина завертелась вхолостую.
Ковалев приказал конвойному:
– Уведи его. И давай сюда второго. То есть первого… Черт! Шеина!