– Ну что… вурдалаки?! Чего зеньки вылупили?! Место возле стенки освободите! Хочу предупредить, чтобы не во- зомнили себе, что я из вашей вшивой породы. Кто будет ка- чать права – из станицы живым не уедет! Фору у того будет – сотня метров от мусарни. Что к вам заперли – на то есть при- чина, не вашим тупым головам об этом знать. Чего приморо- зились… теснитесь! Место у стены и чтобы ни одна сучья морда на полметра ко мне не лежала, нюхать вас я не соби- раюсь. Врубились?!
– Чё орёшь? – отозвался лежащий в середине, – один ты человек, а остальные скоты? Сделаем место, чего орать, можно и по-человечески. И так видим, что ты не нашей поле ягода. Сейчас перетасуемся – не карты.
– Меньше базарь, – крикнул Фёдор, – делай, что я ска- зал! Я что, перед вами тут на цырлах должен стоять?!
На нарах все разом зашевелились: кряхтя, шмыгая но- сом, многие стали кашлять: простуженно, с гулким грудным утробным звуком, отчего Фёдор вновь забеспокоился:
– Чё вы тут все кашляете? Тубики есть?! Не хватало ещё этой заразы от вас подхватить!
Столь нежелательная перспектива подхватить здесь какую- нибудь болячку внесла в сознание Фёдора отчаянье перед не- ощутимой субстанцией любой заразной болезни, но вслед за этим последовавший ответ, как-то немного его успокоил.
– Посидишь здесь в холодрыге, сам закашляешь; а больше от того, что курева нет, вот, и кашляем.
– Ну, с табаком решим, – сказал уже немного миролюби- во Фёдор, – завтра. Сегодня – вряд ли получится. Завтра Рус-
лан притащит – вам махра будет мне «Столичные». Я не жадный.
На следующий день, когда лейтенант вызовет Фёдора для уточнения кое-каких деталей в оформлении бумаг на не- го, Фёдор его спросит:
– Слушай начальник, а нельзя как-нибудь в следственные камеры переместиться подальше от этих вонючих бомжей? Сколько приходилось бывать в подобных заведениях, поверь – впервые себя так гадостно чувствую. Сам посуди: бессонная ночь, тело всё на тебе зудит и чешется, вокруг тебя запах стоит, будто на тебя только что испражнялися, а самое страшное – они же все, по-моему – туберкулёзники! Разве можно нор- мальных людей держать среди подобных типов?
Лейтенант улыбнулся, глядя на Фёдора, словно на малое дитя, при этом подумал, что парень действительно непроби- ваемая натура, а по наивности превосходит подростка, во- преки тому, что в колонии побывал: миролюбиво, вполне доходчиво стал разъяснять: