Филимоновский всадник из пламени. О людях, сохранявших и возрождавших русские народные промыслы - страница 7
Потом отец опустил меня на землю, сказал:
– Да ты совсем стал взрослым, двенадцать годиков!
Сбросив вещмешок с плеча, и развязав его, достал мне губную гармошку, на голову надвинул какую-то кепку, а на ноги – модные ботинки.
Мы сели прямо у дороги. Отец вытащил банку консервов, открыл её умело красивым ножичком, достал хлеба и начал кормить меня, приговаривая:
– Ешь, сынок, ешь. Ты один стадо стережешь? Дома-то есть кто?
– Есть, мать на печке лежит…
Отец закурил, поднял шинель, рюкзак, и спросил:
– А щенка-то кормил?
– Кормил.
– Ну, ладно, гони стадо на деревню, сынок, я пойду домой. Мать то там одна. Гони скорей!
И пошёл, козырнув мне.
Отец шёл домой, неспеша, останавливался, смотрел, как я собираю стадо, хлопаю кнутом и свищу, зову щенка.
Я пригнал стадо, опередив отца. И прибежал домой, открываю дверь, кричу:
– Ма, ма! Отец приехал!
Мать заохала, слезла с печки, подошла к окну. Увидела отца, который стоял в окружении соседей.
– Господи! – перекрестилась она. – Приехал, – и слезы появились на её лице. – Приехал! – повторила она и поспешила выйти на улицу, поправляя на ходу волосы и беленькую кофточку с черной юбкой, не переставая вспоминать спасителя нашего Иисуса Христа.
Вошёл отец.
Мать упала ему на грудь, заголосила. Отец гладил её по голове, успокаивал:
– Ну, перестань, Прасковья, перестань…
А мать плакала и через слёзы рассказывала отцу, как ей было одной тяжело пережить смерть на фронте старшего сына, проводы на фронт среднего сына, дочь. Сколько ещё не вернулись с трудового фронта. Сколько было горя, мучений…»
Дед с внуком. Худ. Н. В. Денисов. 1974 г.
Павел, старший родной брат Николая Васильевича, добрый друг и защитник, так и не вернулся с войны. И эта боль осталась с Денисовым навсегда. Щемила и болела, и сквозь слёзы мешала писать эти поэтические строки, превращая их в горестный крик:
«Одежда на мне была старшего брата Павла, погибшего на фронте, которого я любил, спасшего меня дважды от смерти…
Первый раз, когда мне было несколько месяцев от роду. Где-то по осени мать затопила жарко печку, положила меня на подушку на печи, а сама побежала по каким-то делам на ферму. Я с подушки скатился спиной на горячие кирпичи печки. Сколько я кричал – один Бог знает…