Усталый, но довольный проделанной работой Таларис наконец-то возвращался домой. Всю ночь он хлопотал над постелью больного ребёнка и вот, наконец, его старания принесли свои плоды. Жар у мальчика спал благодаря липовому отвару с корнем лопуха и мази из воска, гусиного жира и лесной мяты, которой он усердно натирал ему грудь. Убедившись, что ребёнок пойдёт на поправку, Таларис оставил необходимые лекарства, которые ускорят процесс выздоровления и покинул деревню. За спасение своего чада, благодарные родители вручили ему суконный мешок со свежеиспечённым хлебом, маслом, сыром и яйцами.
Пока Таларис ухаживал за юным пациентом, все его мысли были обращены к Анастель. Он волновался и думал о том, как она там без него одна. А если учесть обстоятельства, при которых она попала к нему, он беспокоился ещё сильнее, ведь она до сих пор находилась в опасности. За всё-то время пока жила у него, Анастель так ничего и не рассказала ему о себе и о том, почему за ней гнались оборотни и гоблины. И то, что она по какой-то причине нужна Руграмиру, ещё больше укрепляло его тревогу и дурное предчувствие. У него было много вопросов, но пугать и расстраивать девушку своим допросом он не хотел и терпеливо ждал, когда она, наконец, решится рассказать ему свою тайну сама. Одно он понял сразу, как только увидел её, Анастель заметно отличалась от прочих людей. Уж очень она была добра и наивна, и всё с чем бы ни столкнулась было для неё словно впервые. Её глаза не переставали гореть от восторга при каждом взгляде на окружающий мир. Она будто не могла надышаться той свободой и великолепием природы, в которые каким-то загадочным для него образом попала. Да и по красоте с Анастель мало кто мог сравниться, слишком уж она была идеальна для обычного человека. И всё же, Таларис чувствовал, что в её чистой душе и сердце скрывается какая-то великая тайна, и эта тайна, подобно тяжёлому бремени очень тяготила Анастель и не давала покоя.
Полуденное солнце уже высоко поднялось над лесом, и Таларис ускорил шаг к опушке. Приблизившись к дому, он остановился и замер на мгновение, засомневавшись, к себе ли вернулся? Проёмы двери и окна избушки были покрыты чёрной копотью. Внутри у него будто всё оборвалось, кинув свою ношу наземь, он опрометью бросился в дом. – Анастель! Анастель дитя отзовись! – кричал не на шутку перепуганный Таларис, увидев какой бардак творится повсюду. На почерневшем от копоти полу валялись палки и сучья, вперемешку с обломками деревянных котомок и осколками от стеклянных банок.