– Жених, – повторила она. – Мы с ним в одном классе учились. Ну, когда учились, он ещё не был моим женихом. А вот сразу после выпускного, на следующий день, и стал.
– А потом? Вы поженились?
– А потом он уехал на фронт. Добровольцем, – сказала Евгения. – И больше не приехал. Два года писал он. А через два написали за него. Мол, пропал без вести ваш жених. Вот так и закончилось всё.
– И всё?
Тон у Вики был недоверчивым и разочарованным. Ей явно хотелось тайн, страстей и неземной любви. Любви. Да была ли она вообще? У молоденьких парнишки с девчонкой, полных планов и ожиданий, полных счастья и предвкушения новой жизни. Была влюблённость, был смущённые взгляды исподлобья, румянец на щеках, надутые губы и нарочитое пренебрежение. Была ночь выпускного. Парни в костюмах, девочки в цветастых платьях, смех и звонкие молодые голоса. Радостные, опьяненные неожиданным, непривычным чувством взрослости, они гуляли по набережной, читали вслух стихи, планировали, кто куда дальше пойдёт учиться. К полуночи ветер стал холодным, и Женя, вдруг озябнув, обхватила себя руками за плечи. А минуту спустя на те же самые плечи лёг тёплый пиджак. И не было ни одного слова, и не нужно было ни одного. Только переполняющее через край счастье с привкусом легкого стыда и страха – ой, что же я делаю. А ну как кто увидит?
И было утро, когда проснувшиеся уже по домам выпускники узнали, что привычная, известная на вчера и распланированная на завтра, жизнь закончилась. Рухнула, как карточный домик. И непонятно стало, что делать с этими её остатками дальше.
Женина тётка тихонько вытирала слёзы, как-то ожесточённо намывая пол. Женя её понимала. Немолодая женщина уже знала, что такое война, и не одна. И наголодаться успела, и по городам и весям ноги потоптать, и на голой земле поспать, и родителей потерять, и овдоветь. Давно уже они одни с племяшкой остались. И теперь читались в глазах тётки страх и злость на судьбу-злодейку.
В занавешенное окошко глухо стукнул камешек. Женя с тёткой одновременно вздрогнули, но ни одна не подошла, не глянула, кто там.
– Иди, – сказала тётка через минуту. – Это тебя. Не те мои годы уже, чтоб мне парни камушки в окно кидали.
И ни тебе упрёков, ни сурового: «Не пущу». Не до того было.
У крыльца дома стоял Саша. Встрёпанный, напряжённый, он подался вперёд, увидев Женю, потом замер, неловко откашлялся и предложил: