Инфантильно-сексуальные переживания
…Детство свое Эмиль помнил смутно. Лишь отдельные фрагменты тех далеких времен отчетливо запечатлелись в его сознании. Конечно, степень достоверности их ему была неизвестна. В течение всей последующей жизни в его памяти неоднократно прокручивались одни и те же картинки детства. Со временем воображение по-своему распорядилось с ними, отбросив неинтересное и сохранив только то, что теперь выдавало ему в качестве фактов. Да и к чему документальность в воспоминаниях? Каждый раз, когда он мысленно возвращался к тому, что удерживала его память, Эмиль чувствовал себя особенно легко: он расслаблялся, насущные проблемы на какое-то время отдалялись от него, и он переносился в иной мир – возможно, им самим придуманный.
Погружаясь в воспоминания раннего детства, Эмиль видел почтенных лет двухэтажный дом с серыми стенами, окна которого выходили на сумрачную узкую улочку старой части города, и небольшую темную комнату с застекленным балконом над грязным, дурно пахнущим двориком. И то, как в ней мальчик трех-четырех лет случайно прикасается маленькой ручонкой к раскаленной стенке массивной чугунной черной печи. Небольшой след от ожога на руке не позволяет Эмилю забыть эту картинку детства. В его видении эта комната мрачная и страшная. В ней одинокий малыш испуганно озирается по сторонам. А еще ему припоминаются его страх и желание уползти под кровать сразу же после того, как родители начинали выяснять отношения.
Эмиль был спокойным и «сладким» ребенком, эдаким толстым хомячком, с которым очень любили возиться, тискать его, целовать, гладить, носить на руках его тетки. Он был в их власти и, пользуясь этим, те наслаждались им как красивой и милой сердцу игрушкой. Он был всеобщим любимцем! Странно, что эти любовь, обожание, ласки и забота не превратили малыша в капризное, избалованное дитя. Напротив, все охали и ахали по поводу его спокойствия, молчаливости, терпеливости и нетребовательности. Просто чудо, а не ребенок!
Детские воспоминания, связанные с другим домом, запомнились ему более отчетливо. Семилетний мальчик вживался в новые условия и всматривался в лица новых людей.
Новый двор, в который переехали родители Эмиля в 1961 году, находился чуть ли не на западной окраине города. Благодаря своей географической замкнутости и относительной обособленности, он походил на маленькое государство с автономными традициями и обычаями. Жизнь двора напоминала деятельность организма, функционирующего благодаря только одному ему присущему механизму – четко и однообразно. Двор был густо заселен работниками умственного труда. Дело в том, что в свое время отцы города торжественно передали Академии наук восемь пятиэтажек, известных в народе как хрущобы, а та, в свою очередь, щедро предоставила квартиры своим сильно заждавшимся научным сотрудникам.