– Некачественно ты ко мне относишься, – пожаловался Забелин. – Ладно, я и так и сяк, а она никак, лекарства кончились, аллергия только расцветает. Что делать – краситель попытаться смыть? Я ее головой под кран, так она до того домылилась, что волосы фиолетовыми стали, а толку ни шиша. Короче, говорю, возможны варианты: либо госпитализация, либо брейся наголо. Она тыр-пыр восемь дыр, в больницу ни в какую, а сама я бриться не могу, говорит, рука не поднимается. Вот если б, дескать, вы меня налысо побрили… Ну я и побрил, что мне оставалось. И такая, доложу я вам, на месте головы маковка размером с фигу получилась!
Фигаро он наш!
– С ума сойти, – оценила я.
Интересно только, кто у нас с ума сбежал – лекари или пациенты? Наперегонки, наверное.
– Было бы с чего сходить, – заговорил мрачноватый Эдичка. – Меня вчера на трехдневную задержку мочи у парализованной старушки вызвали. Родственнички ее обеспокоились – трое суток бабушка сухая. А она три дня не только не мочилась – она заодно не ела, не пила и даже не дышала, потому как всё это время была уже того – совсем того, на том свете бабка пребывала!
– А как же дед? – обалдело поинтересовалась я. – Он что же, не сообразил, что его старуха три дня как окочурилась?
– А дед как в анекдоте: думал, что рядом с ним живая англичанка, а не мертвая француженка, – подсказал Забелин.
– Откуда дед – бабушке за девяносто, мужики столько не живут, большинство до пенсии не доживает, – отозвался Эдик.
– Да, старичкам с бабками не тягаться, старушки у нас крепкие, ничего их не берет. Лечим мы их, лечим, а им хоть бы хны: едва одну бабку радикально вылечим, сразу две другие возникают. Почкованием они, что ли, размножаются? Нет, коллеги, как хотите: мочить их надо, чехлить, территорию обслуживания чистить, – кровожадно пошутил Забелин.
С ним бывает, заработался товарищ, выспится – пройдет.
– Прекратите, Георгий Валентинович, ваши омерзительные шутки просто оскорбительны! Ваш патологический цинизм не совместим с нашим профессиональным гуманизмом! – возмутился праведный коллега Брыкин.
А вот это не пройдет, гуманизм (по-брыкински) не лечится. Цинизм – гуманизм, омерзительны – оскорбительны…
– Складно излагаете, коллега, – нимало не смутился Гоша, – вы еще за клятву Гиппократа разговор поговорите, сделайте нам всем красиво!