– А где ж такие лбы растут? –
ехидно осведомился Трещок. – Ты, часом, не дедки Водяного
внук?
– Нет, – кратко ответил
Духарев.
– А че смурной такой да пужливый? Обидел
кто?
– А вам такие, с мордами размалеванными,
не попадались?
Оба мужичка захихикали.
– Попадались, – сказал Трещок. – То
Перши Лебеды ватажка.
И
снова захихикали.
– Что смешного? – буркнул Серега.
Показалось ему: бородачи над ним издеваются.
– Нас не трогают, – пояснил Трещок. –
Перша к Гораздовой средненькой сватается. Завсегда привет
передает.
– Токо Горазд все одно девку не отдаст,
– сказал Голомята. – Перша богатый, да и Горазд не побирушка. За
гридня отдаст, за ватажника – ни в жисть.
– Перша ране гриднем у ослецкого воеводы
был, – поведал Трещок. – Да воевода выгнал: умничал
много.
«У
кого-то из нас крыша точно поехала! – отстраненно подумал
Духарев. – А может, и не поехала? Может, это староверы какие-нибудь
или, там, духоборы? А почему, собственно, нет? Вон эти, которые
Кришну харят, еще и не в таких прикидах ходят!»
– Че-т, одежка на тебе чудная, Серегей,
– желтобородый Трещок пощупал духаревскую рубаху. – Тонка больно.
Холстина, чай, ненашенская?
– Нет, – буркнул Серега.
– А все ж, откель сам будешь,
паря? – Желтобородого снедало любопытство.
– Издалека, – отрезал
Духарев.
Трещок шевельнул плечами: дело твое – и
заговорил уже с Голомятой.
К
их беседе Серега прислушиваться не стал: все равно непонятно, о чем
речь.
Телега катилась не быстрей пешехода и
рессорами оборудована не была. Духарев привык к другим скоростям,
но уж лучше трястись на телеге, чем лежать под ногами у еще
какого-нибудь Перши.
Серега попытался осмыслить происшедшее.
Происшедшее не осмысливалось. Нет, Духарев, конечно, не доктор
философских наук, но башка у него варит, это все признавали. Хотя
бы потому, что Серега дважды, причем честно, без взятки, поступал в
универ. А что вылетал потом, так это не по глупости, а… по другим
причинам. Правда, бабки зарабатывать головой у Духарева пока как-то
не получалось. Да и не требовалось. Отслужил Серега в десантуре,
куда, с разрядом по биатлону, он попал, считай, автоматом. В армии,
правда, умение стрелять пригодилось меньше, чем умение бегать. А в
зоне боевых действий он провел всего восемь дней. Хватило выше
крыши. Получил касательное по черепушке – и десять месяцев
прокантовался в госпиталях. Люди в белых халатах все никак не могли
решить: съехал у него шифер или нет? Нормально отслужил, короче.
Повезло.