К вечеру шутники не выдержали, повыдёргивали гвозди и вошли в дом. Как ни в чём не бывало, Ваня-Лапоток позвал их пить чай.
– Ты на нас не обиделся? – спросил один из приятелей.
– А что обижаться? Я об этом и не думал.
– Значит, понял, что это шутка? – спросил другой.
– А что, разве шутка? – пожал плечами Ваня. – Я об этом и не думал.
– Так о чём же ты думал? – удивился третий.
– Думал, что вытаскивать гвозди лучше с той стороны, откуда их забили.
Ложась спать, Ваня-Лапоток говорил:
– Я умер.
Когда просыпался, говорил:
– Я воскрес.
У него спросили:
– Неужели ты так старательно готовишься к смерти?
– А что, разве у кого-нибудь не получалось умереть? – спросил он в ответ. – Я готовлюсь к воскресению.
Знакомый заметил, как Ваня-Лапоток просит подаяния. Некоторое время спустя, он увидел, как Ваня-Лапоток сам подаёт милостыню.
– Как это понять? – удивился знакомый.
– Да вот, хотелось узнать, сколько получает нищий. Если много – можно подавать поменьше, а если мало – побольше.
– Ну, и что оказалось?
– Теперь я думаю, что каждый, кто жалеет денег на милостыню, должен попробовать просить её сам.
Ваня-Лапоток купил себе новую одежду для путешествий: рубашку и куртку с множеством карманов, прочные удобные брюки, надёжные сапоги. Нарядился и отправился в лес.
По дороге он встретил двух приятелей, который в один голос сказали:
– О, да ты настоящий путешественник!
По лесу Ваня бродил до темноты. Возвращаясь, он сбился с пути и упал с обрыва в глубокий овраг. Там он застрял в кустах с большими острыми шипами – да так, что сначала не мог шевельнуться.
Но, когда неподалёку завыли волки, Ваня изловчился вылезти из куртки и штанов, которые накрепко были пришпилены шипами. Шипы воткнулись даже в сапоги, которые тоже пришлось оставить в кустарнике. Босой, исцарапанный, в изодранных остатках одежды, Ваня добрался домой только под утро.
Когда он днём вышел из дома в старой одежде, то снова встретил тех же приятелей.
– Что такое? Где же настоящий путешественник? – усмехнулся один из них.
Тогда Ваня-Лапоток повёл их в лес к оврагу и показал на кустарник, где его походная одежда висела на шипах, напоминая фигуру человека.
– Вон там тот, кого считаете настоящим вы, – сказал он.
Потом ткнул себя в грудь:
– А здесь тот, кого считаю настоящим я.