– Так что ж ты тогда дружишь со мной? Ведь я такая стерва.
Гнев, пылающий в моей груди, отражается на лице Виолы: подбородок упрямо выставлен, ноздри трепещут.
Вихрь от приближающегося поезда разметал её волосы, поднял короной над головой. Сейчас Ви похожа на Кэрри Уайт из ужастика Стивена Кинга. Хорошо, хоть распятия поблизости не видно.
– Значит, если я откажусь, ты напишешь продолжение сама, без меня? – перекрикивая шум, спрашивает Виола.
Поезд всё медленнее ползёт мимо, и я вижу своё отражение в окнах вагонов: из-под тёмных стёкол очков бегут потёки чёрной туши. Представляю, что сказал бы папа, но мне всё равно.
– Конечно нет! Что ты несёшь?
– Ты предавала меня и раньше! – кричит она.
И тут мы обе застываем на месте, цепенеем в толпе туристов, выходящих из вагонов.
– Когда? – наконец выдавливаю я. – О чём ты говоришь?
Виола только растерянно трясёт головой. Ну всё, дух Кэрри её покинул, и теперь Ви беспомощно смотрит на меня, не зная, что же ответить.
«Как же узнать, что на неё нашло?»
Однако Ви вырывает свою руку из моей и, подхваченная потоком пассажиров, исчезает в дверях вагона.
Я даже не пытаюсь идти следом.
– Когда? – почти беззвучно спрашиваю я, стоя на платформе и глядя на Ви сквозь окно поезда.
Она остановилась недалеко от двери и держится за жёлтый поручень, как будто он один не даёт ей рухнуть на пол.
– Виола, когда? – снова беззвучно спрашиваю я.
Но поезд трогается, и Ви на меня не смотрит.
– Виола —
В ту ночь мне снова снится странная пожилая женщина.
Я в саду, среди фруктовых деревьев. Шелестят зелёные листья, сквозь ветки пробивается золотистый солнечный свет, веет густым летним ароматом. Тени от переплетённых ветвей паутинкой пляшут по моей коже. Кажется, я помню это место. А вот и она. Женщина стоит ко мне спиной, а когда поворачивается, я вижу её необыкновенные, яблочно-зелёные глаза.
Она медленно опускает и снова поднимает веки.
– Виола, дитя моё. Как я рада вновь тебя видеть.
– Куда ты пропала? – спрашиваю я.
Когда я очнулась от комы, женщина снилась мне почти каждую ночь, прогоняла кошмары, что-то ласково объясняла. Но вот уже несколько месяцев она не приходила.
– Я была тебе не нужна, дитя моё, – улыбается она.
Внезапно небо темнеет, облака сбиваются в плотный серый навес, который высасывает из воздуха летнее тепло. Старуха стремительно подходит ко мне (гораздо быстрее, чем обычно передвигаются её ровесницы) и крепко берёт меня за руки. У неё на удивление сильные пальцы, и я едва не вскрикиваю от неожиданности.