Но затем он словно чертыхнулся и добавил:
– Если сам под царевы очи не явится о пощаде молить. Всю жизнь не набегаешься.
Стрелец согласно кивнул.
– Пошли, Осип, на пост, вечером в кабак заглянем. Знал Ваньку Кольцова-то?
– Знавал. Почитай, с Ливонской войны. Добрый был казак.
Их красные кафтаны с бердышами на перевязи постепенно исчезли среди почерневших от времени московских изб и каменных боярских полатей.
– Знавал, – эхом разнеслось по грязным деревянным мостовым и стихло, словно ветер.
* * *
Иван очнулся на полу темного сырого подвала. Сквозь маленькое оконце у самого потолка едва пробивались лучи света. Руки нестерпимо болели и кровоточили. Он попытался перевернуться на спину.
Иван прислушался. Где-то вдалеке каменных коридоров звенели железные кандалы, скрипели стальные решетки запираемых дверей.
– Вот угораздило. В самое пекло попал, – ругнулся про себя Кольцо. – Спасибо, царь-батюшка, удружил.
Жирная капля воды, собравшаяся на кирпичном своде, отцепилась от своего места и со звоном плюхнулась ему на голову.
Что же теперь будет? Не сдержал царь своего слова. Обещал миловать. Ан вон оно как вышло.
Засов на его камере гулко заскрипел, и в щель просунулась толстая бородатая морда. Она посмотрела на лежавшего на полу узника и спросила:
– Жив ли?
Иван прохрипел:
– Живой я. Рано хоронишь.
– Так не я хороню, сам себя в тюремные терема упек, – раздалось в ответ.
Дверь распахнулась, и тюремщик зашел в камеру. В его руках была деревянная миска, наполненная чем-то наподобие каши.
– На вот, жри! – Он бросил миску на пол. – Жри, говорю, не то крысам достанется.
Иван перевернулся на спину. Тюремщик хмыкнул:
– Доживи до завтра.
– А что завтре, второе пришествие? – пробормотал Иван.
– Нет, пришествие одно, а завтра – за твоей головой.
– Уже, что ли? – прохрипел Иван.
– Да шучу я, – ухмыльнулся тюремщик. – Говорить с тобой желают. Человек важный, от самого царя.
Тюремщик захлопнул дверь. В коридорах еще долго раздавались его гулкие шаги.
Утром Иван очнулся от удара ногой по спине.
– Вставай! – прохрипел в темноте чей-то голос. – Говорить с тобой будут.
Батанов, дьяк посольского приказа, подошел к окровавленному телу:
– Ну как он?
Тюремщик положил железные щипцы в огонь:
– Да пока ломается, но мы эту дурь у него быстро из головы выбьем.
Посетитель в дорогом кафтане, отороченном собольими шкурками, посмотрев на стонущего от боли Ваньку Кольцо, с укором добавил тюремщику: