Словно это не просто часть его тела, а самое настоящее оружие пыток, которым он не погнушается воспользоваться сегодня ночью. И пусть пальцы Зейна вполне свободно сходились у основания, а мне всё равно казалось, что он перекроет мне горло.
– П-пожалуйста… Я не умею и не могу взять его в рот, – на глазах снова выступили слёзы и, оставляя на щеках два влажных следа, капали на брюки. – Не принуждайте меня к этому, – подняла на него молящий взгляд, надеясь хоть на крохи сострадания.
Пусть увидит, что я совсем неопытная, глупая девчонка, которую всю сознательную жизнь держали где-то на задворках. И о существовании которой вспомнили только тогда, когда брату понадобилось продать её в обмен за укрепление своего положения и связи.
Но нет. Зейн выглядел всё так угрожающе, как и пару минут назад.
– Значит так. Слушай внимательно, Кошечка, потому что дважды я повторять не стану. Я, можно сказать, иду тебе на встречу. Жалею, потому что ты ещё девочка и члена мужского не видела. В противном бы случае уже бы давно трахал твою тугую задницу, не обращая внимания на слёзы и сопли, – практически нежно погладил он меня по волосам массивной рукой, сжимая на затылке. – Я хочу кончить. И мне всё равно как именно ты этого добьешься. Сможешь сделать мне хорошо, я отвечу тем же. А оставишь с опухшими яйцами – выдеру как сидорову козу, – и хоть в его руках больше не было оружия, а я всё равно чувствовала, что он продолжает держать меня под прицелом.
С ума сойти, какой благородный. Даже тошно стало от того что он наверняка считал себя практически святым.
И пусть я прекрасно понимала, что должна выполнить его приказ, но это было физически сильнее меня. Голова не опускалась. А сцепленные губы отказывались сдвинуться хотя бы на миллиметр. Казалось, это уничтожит меня. Раздавит. Испепелит.
И всё же… Всё же это было единственным что могло уберечь меня от ещё большего унижения.
– Давай же, кошечка, докажи что я не зря оставил тебя в живых, – усмехнулся Зейн, словно наслаждаясь моей внутренней борьбой.
– Хорошо, – облизнув пересохшие губы, я настолько сильно прикусила нижнюю, что по языку разлился вкус собственной крови.
Убрав свою руку, он словно отдал мне немой приказ, и не став спорить я обхватила его член у основания, чувствуя, как горячая плоть пульсирует у меня в ладони.