Верноподданические речи отца наводили на
неприятные размышления: кажется, он боится, что их услышат. И если
так, понятно, почему здесь нет дядьки Тудора — его присутствие было
бы опасно и для него самого, и для дома. Может, оттого он и не
отвечал на письма?
Да еще этот косомордый грек в приказчиках...
Уж не он ли — наушник? Жаль, что не у кого было выспросить о делах
дома до отъезда из Винер-Нойштадта! Сейчас было бы проще
разобраться. И неужели князь Григорий сам метил в господари? Гика
ведь не греки-фанариоты(*), а выходцы из Албании, что давно
числятся валахами. С другой стороны — великий логофет, как-никак...
Штефан едва сдержался, чтобы не присвистнуть от восхищения. И от
разочарования, что план не удался.
Тем временем отцу, видно, прискучило ждать
ответа, и он стукнул ладонью по подлокотнику кресла.
— Теперь послушай меня. Если ты действительно
намерен служить, у меня достанет денег, чтобы откупить тебе
выгодное место. Но упаси тебя Бог опозорить меня всяким
вредоумством, которым ты заразился в своих Европах!..
Тут Штефану пришла в голову ослепительная
мысль.
— Отец, — осторожно начал он, — а ведь моя
военная выучка может пригодиться в приграничье...
— Что?
— Ты сказал про место, — Штефан несколько
осмелел. — Ведь из войск, помимо арнаутов, есть еще и пандурские
пограничные отряды. Может, кому-нибудь из управляющих приграничных
земель потребуется толковый помощник? Пожалуйста, — умоляюще
прибавил он. — Я обещаю, что ничем не посрамлю нашего рода. И
никакого вредоумства!
Отец покосился на него с подозрением.
— Что это тебе еще в голову взбрело, Штефанел?
С каких пор сидеть в дыре в приграничье стало выгодно?
— Не выгодно, отец, — заторопился Штефан, — но
ведь я только приехал, и сами видите — ничего не знаю! Если бы у
меня было хоть немного времени осмотреться, быть может, я бы нашел,
где я могу быть полезен.
— Что-о-о? — с угрозой переспросил Николае. —
Это где это ты можешь быть полезен?
Штефан торопливо прикинул варианты. Если их
кто-то подслушивает, то впрямую называть имя и фамилию дядьки
немыслимо: с семейством Гика дядька вел немало дел, а Порта его еще
с войны не любит. Если отца за родство с Григорием Гикой не
погладили, то за знакомство с Тудором Владимиреску просто
уничтожат. С другой стороны, если отец был достаточно осторожен, то
любые наушники, появившиеся в доме после отъезда Штефана, из
домашнего обращения ничего не вызнают.