— Это я просто не голодный был, — ухмыльнулся
Гицэ в ответ. — Как проголодался...
— Перешел на простоквашу.
В ответ на дружный гогот мальчишка неуверенно
улыбнулся и встал. Симеон подвинулся и хлопнул ладонью по
лавке.
— Садись-ка, чтобы через весь стол не орать.
Дайте ему какую-нибудь посудину. Ну что, стрелок, пей да
рассказывай, как тебя угораздило.
Пандуры воззрились с любопытством. В самом
деле, развлечений на заставе было не так много.
Мальчишка довольно лихо стукнул чашкой о чашку
Гицэ, опрокинул ракию в рот — и отчаянно раскашлялся.
— И эта шмакодявка, говорите, двоих уложила? —
усомнился Йоргу. — Он даже пить не умеет!
— Зато стрелять умею, — огрызнулся парень и
глазищами сверкнул так, будто из пистоля и целился.
— Да уж, — хохотнул кто-то. — Те ухорезы,
небось, и не ожидали!
Мальчишка обернулся. Процедил высокомерно:
— А что мне с ними, разговоры было
разговаривать? Дядька всегда говорил: достал оружие —
стреляй...
Он вдруг запнулся, помрачнел, потянулся за
чашкой. Гицэ плеснул ему еще ракии. На этот раз парень не
закашлялся, хотя видно было, что дыхание у него и перехватило.
Симеон невольно улыбнулся.
— Так откуда ты взялся-то, резвый такой?
— Из Термилака.
— Из откуда?.. — переспросил Гицэ, а Йоргу с
досадой дернул себя за ус и мрачно пробурчал:
— Ну я же говорил, что австрияк. Мундирчик
только подзабыл, а вот сейчас вспомнил! — и пояснил в ответ на
взгляд Симеона: — Школа там военная есть, от Вены недалеко.
— Правда? — спросил Симеон уже у мальчишки,
который заметно повеселел от лошадиной дозы ракии.
— Что? — переспросил тот, лихорадочно блестя
хмельными глазами. — Про Термилак правда, я ж вам сам сказал.
Только не школа, а академия, в Европе лучшая. Я туда и еду.
Симеон хмыкнул. Странно что-то. Оно, конечно,
в Вену и здесь можно проехать, но есть дороги поизвестнее.
— А чего это летом? — не отступился дотошный
Йоргу, теребя усы. — С учебы утек, что ли?
— Я общий курс закончил, — с приметной
гордостью сказал парнишка. — А теперь хочу доучиться до офицерского
чина.
— А чего летом-то?
— Да чего ты привязался-то к этому лету, туды
его и растуды? — не понял Гицэ. — Чего такого в нем особенного?
— А то, что я сроду ни одного ученика этой
школы не видал, чтоб летом туда возвращался, — Йоргу торжествующе
дернул себя за ус. — Заливает он что-то, клянусь святым
Спиридионом!