— Ты посуду-то пожалей, — встрял
рассудительный Мороя. — Если какая беда случилась — ты рассказывай,
мы не просто так здесь сидим и налогов не платим. А если ты из дома
утек, то не обессудь — мы люди служивые, порядок блюсти
назначены.
— Да вам-то какое дело?! — Штефан дернулся,
вскочил бы, не придержи его за локоть сидевший рядом Гицэ. — Я же
утром уеду!
— Уедет он, боярская твоя порода, — процедил
Йоргу, недобро сощурившись. — А нам что отвечать прикажешь, боер,
когда по твою душу родня заявится? Или кто похуже, а? Если ты
натворил чего? Он уедет — а нам расхлебывай...
— Йоргу, да погоди ты, — Мороя положил руку на
плечо парнишки. — Чего сразу «натворил»-то ?
— Ничего я не натворил, — буркнул Штефан,
косясь на Йоргу. — И искать меня никто не будет.
Последние слова явно застряли у него в горле,
и он умолк совсем, уставился в стол и замер.
Симеон только головой покачал. Случись у парня
какая беда, да хоть те же турки дом пожгли, не стал бы он так
отмалчиваться. А раз не хочет говорить — то нечисто дело. Был бы из
местных бояр, можно было бы и втихую разузнать попытаться, но конь
у него скребницы несколько дней точно не видел. Так что парнишка
может быть откуда угодно, хоть из Бухареста самого.
Придется из него правду все-таки вытрясать.
Ведь даже если не врет и на заставу беду не наведет, то себе точно
найдет, голова горячая.
— Так уж и не будут? — деланно усомнился
Симеон, внимательно приглядываясь к раскрасневшейся от ракии
мордахе Штефана. — И медный грош порой под всеми половицами ищут, а
уж боярского сына, да не из последних...
Тот упрямо мотнул головой в ответ.
— Меня искать не будут, сказал же! И что я
боярский сын, на физиономии не написано!
— Вот дурило, не то что пить, он и врать-то не
умеет, — отметил Йоргу. — На коне у тебя оно написано и на пистолях
дорогих. Или ты их украл — и мы тебя сдадим по
принадлежности...
— Это я украл?! — взвился мальчишка, занося
руку. — Да как ты смеешь...
Йоргу сидел далеко, зато Гицэ без труда
перехватил поднятый кулак. Парнишка трепыхнулся, но без толку —
Гицэ и воевал, и не первый год в пандурах служит, куда мальцу
против его выучки?
— Остынь, — негромко велел Симеон и кивнул
Гицэ — мол, посади обратно. — Слушай, Штефан, ты парень вроде
неглупый. Сам понимаешь, что заврался и что просто так мы тебя
через границу не пустим.