Симеон и сам всхлипывал от смеха, глядя на
Макарку, который багрово краснел, но пытался изобразить бесшабашную
морду.
— Нешто можно — на столе-то?
— Э, щеня! — Гицэ утер глаза ладонью. — Да
хоть на коне! И если уж баба хочет, ей шелка с перинами без
надобности, плаща довольно будет или овчины вон!..
— Про коня не завирайся! А то еще решит
попробовать, — заржал кто-то. — Но на столе еще как можно!
— Коли по-быстрому присунуть, то самое оно,
только юбки и задрать, — согласился Гицэ и мечтательно зажмурился.
— Только там такая боярынька была, что куда по-быстрому, нешто
слуджер бы ее не уважил как следует...
Пандуры снова покатились от хохота, перемежая
его замечаниями, где и как именно следовало уважить боярыньку.
— Эй, Штефанел, ты чего?! Бабу сроду не видал,
что ли? Так давай, покажу! У меня такая краля на примете есть. Все
при ней! — перекрыл общий ржач веселый голос Гицэ, и Симеон
сообразил, что в шуме похабного разговора он действительно ни разу
не услышал этой вечной язвы.
Мальчишка сидел рядом, насупившийся и
побагровевший. И даже на замечание Гицэ не огрызнулся, хотя обычно
за словом в карман не лез, только опустил голову и покраснел еще
больше. Лица было не рассмотреть, но уши выразительно заалели.
Симеон показал Гицэ кулак. Хотел еще на словах
одернуть, но немного подумал — и не стал. Парнишка-то из закрытой
военной школы, откуда бы ему быть ловким с девками? Не то, чтобы
стоило, но... в историю какую впороться может или еще что. Ладно
уж, черт с ним, с этим Гицэ. Может, и вправду пусть сводит к
девкам, а то эта тепличная роза так краснеет, что аж смотреть
жалко. А Симеон уж приглядит, чтобы его мальчишки ни во что не
вляпались из-за юбок. Дело должно быть прежде всего — вон как у
Тудора...
------------
* Джезвэ — «турка», сосуд для
приготовления кофе (тур.).
* Чаршаф — шарф, женский головной
платок (тур.).
Кто и когда прокладывал границу Австрийской и
Османской империй, пандурам, конечно, было невдомек, но пограничные
знаки кое-где стояли. Иногда пандуры встречались и с собратьями по
ремеслу, но где доподлинно проходила линия раздела, и нельзя ли
было, пересекая ручеек или ущелье, ненароком очутиться в Австрии —
они толком не знали, да и не любопытствовали. Горы, речки,
шаловливые козы и голодные по зимним временам волки были что в
Валахии, что в Трансильвании, и границы жудецов(*) мало отличались
от границы государства. Кое у кого из обитателей близлежащих
деревень и вовсе была родня по другую сторону границы, и не все
оформляли разрешения, чтобы навестить близких.