– Шалишь!
Иван с сыном спрыгнули с облучка, и буквально сразу Данила заметил сзади справа от возка бегущего к ним второго татя. В руках старинная алебарда.
– Спра-а-ава! – истошно закричал Даня, и второй охранявший обоз солдат, мгновенно развернувшись в сторону опасности, выхватил из-за широкого пояса пистолет, редкость для тех времён, и почти в упор выстрелил в мужика, уже занёсшего своё оружие для удара.
Разбойник выронил алебарду и схватился за лицо. Звериный рык прокатился по лесной чаще. Остальные нападавшие, увидев у своего подельника струящуюся сквозь пальцы кровь, отступили обратно в гущу деревьев. Только один, неудачно бросивший копьё бородач, побежал к раненому. Возможно, это был его родственник. Но и его охрана оттеснила в лес.
– А ты молодец! – похвалил Данилу сопровождавший солдат.
– Да я-то что, – парень скромно потупился в снег. – Увидел да крикнул. Кажный может.
– Он бы вмиг меня рассёк, – возбуждённо продолжал всадник, разглядывая дуло разряженного пистолета. – Хорошо, осечки не случилось. А то всяк бывало…
Дорога была свободна, и обоз тронулся в путь.
Петербург встретил Бирюковых ветрами и метелями. Выехав осенью, обоз прибыл в столицу в декабре. Как и обещал, Андрей Борисович Ставрыгин помог купить небольшой домишко на окраине Ямской слободы.
– Дальше уж сами, – напутствовал переселенцев их бывший хозяин. Изба требовала ремонта. Марья с Алёнкой разболелись после долгой дороги. На новом месте нужно было искать себе дело, привыкать к независимой жизни. Несколько дней Иван ходил в полицейский околоток для оформления документов. Там никак не могли взять в толк, как это барин подарил целой семье вольные и ничего с мужика не взял. Ведь спасать барина и его детей крепостному Господь заповедовал, и никакую награду просить за это не полагается.
Всё в этом городе было чужое, вычурное и русскому мужику неприглядное. Пробродив целый день в поисках работы, глава семейства вернулся мрачным и раздражённым. Дворцы с колоннами, большими дверями и окнами вызвали в душе привыкшего мыслить деревенскими понятиями мужика недоумение и расстройство. Ну, сколько же дров надобно, чтобы такую избищу обогреть? И пошто окна такие нелепые вырублены, узкие и высокие, словно через них проходить кто выдумал? Всё не как у русских! А по улицам неметчина ходит и на своем языке растарабаривает. Как жить в таком городе? И назад не добраться к матери. Закрутил крестьянина петербургский омут. Другую жизнь барин подарил, а куда её пристроить – не сказал.