Она чувствовала, что кто-то, подкравшись сзади, с силой сдавил её шею, а потом скинул в бездну. Кто её толкнул? Кто-то исподтишка, трусливо и подло. Она ясно слышала удары своего сердца. Они, как набат, были тревожные и лихорадочные. Почему она так долго летит, и откуда странная боль в горле? Как будто оно набито шипами роз или колючками померанца. И хочется глотнуть, а не получается… Юля, открыв глаза, осторожно посмотрела по сторонам. Несколько секунд она была потеряна в пространстве и во времени. Ей было страшно, как в этом недавнем сне. Темно, «хоть глаз коли», – говорила в таких случаях бабушка. Что-то шевельнулось справа, будто мелькнула чья-то тень. Мысленно убеждая себя, что это был всего лишь сон, женщина почувствовала, что тревога всё равно её не отпускает. Она живет не только внутри, но и снаружи, нашептывая пугающие мысли и обманывая зрение, как в детстве, когда под покровом ночи казалось всё загадочным и страшным. Так тихо. Ни привычного шума трущихся об асфальт автомобильных шин, ни металлического скрежета колес трамвая о рельсы. Нащупав спинку кровати, она потянулась к проводу. Щелкнула выключателем настольной лампы. Её теплый неяркий свет сразу сориентировал женщину в пространстве. Ну, всё понятно, она на даче. Юля, наконец, смогла с трудом сделать глоток. Неужели заболела? Совсем некстати. «Что мог значить этот кошмарный сон с полетом в бездну? И где это я?» – мелькнула мысль. Она поднялась и подошла к окну. Утренняя прохлада сменила душную августовскую ночь. Юля поёжилась.
– Воскресный сон сбывается до обеда, – оптимистично успокоила мама за завтраком, когда дочь поведала о странном падении.
– То есть, хочешь сказать, что если до обеда ничего не случится, можно не волноваться? – усмехнулась журналистка, прихлебывая горячий душистый чай.
Они сидели за круглым столом на тенистой веранде, обвитой со всех сторон фиолетовыми вьюнками, словно лианами. С фигурного носика пузатого самовара монотонно капала вода прямо на серебряный поднос.
– Ну, скажи, кто здесь-то тебя может столкнуть, а главное – куда? – хмыкнула Людмила Алексеевна и тут же пошутила. – Никого кроме нас на десяти сотках. Ты, да я, да мы с тобой.
– Вопрос, конечно, риторический, – взрослая дочь стала задумчиво очищать от скорлупы вареное яйцо.