В середине семидесятых в бывший пригород провели трамвайную ветку. Теперь Рива почти каждую неделю закрывала окна резными деревянными ставнями, запирала калитку и отправлялась в гости к Фане и правнукам: у Пашки и Наты с небольшим промежутком родились хулиганистый мальчик Славик и тихая девочка Эллочка. О доме и саде бабушка не беспокоилась, так как, во-первых, теперь она высаживала на участке только цветы, а во-вторых, в соседнем доме поселилась законопослушная, дружная и многочисленная семья баптистов. Рива подружилась с их матерью, и в свободное время женщины активно обсуждали Святое Писание, ограничиваясь по общему уговору Ветхим Заветом.
В мае восемьдесят третьего пришла телеграмма из Душанбе, Лёнька сообщал, что прилетает на побывку, встречать в аэропорту не нужно. И действительно, «скорая» встретила его прямо на лётном поле и отвезла в военный госпиталь. К больному не пустили ни Фаню, ни пробивного Яшку, ни наглого Пашку. Раечка рванула к соседке Олечке, муж которой работал в этом же госпитале хирургом.
Абдул, черноглазый обладатель тонкого орлиного носа и оливковой кожи, никогда не ругался матом и не говорил ничего плохого в присутствии женщин. Поэтому он вызвал Якова на серьёзный мужской разговор и долго без свидетелей ему что-то рассказывал.
– Мама дорогая! – только и смог вымолвить Яшка, выслушав пояснения. – Это точно не гепатит?
Сосед покачал головой.
– Не амёбиаз? – уточнил образованный Яков.
Абдул пожал плечами.
– Слушай, друг, там чего только не водится. Местные привыкли, из лужи воды похлебают, и им ничего не будет. А наши её дважды прокипятят и всё равно какую-то гадость поймают.
– И какой прогноз?
Абдул наклонился к его уху и шёпотом сказал плохое слово.
– Что, вот так будем сидеть и ждать? – сорвался на крик Яков.
Хирург вздохнул и спросил:
– У вас деньги есть? Не для меня.
– Найдём, о чём речь.
Абдул пошёл куда-то звонить.
На следующий же день первым автобусом из соседнего областного центра прибыл такой же черноглазый, орлиноносый и смуглый мужчина неопределённого очень пожилого возраста. Абдул почтительно именовал его «ака» – «старший» и чуть ли не в пояс ему кланялся.
Пробыв почти весь день в госпитале, «ака» вернулся как раз вовремя, чтобы успеть на последний обратный автобус. Абдул усадил его за стол, на котором стояла огромная тарелка со сладостями, с поклоном подал ему пиалу с чаем и положил рядом конверт с внушительной суммой денег. «Ака» с достоинством отхлебнул чай, открыл конверт и стал неспешно раскладывать деньги на несколько кучек.