«Чем пообедал мой муж, я теперь узнаю лишь вечером», – подумала я. «Надо будет приготовить что-то особенное на вечер, чтобы порадовать его».
Мои мысли занялись выбором блюд на ужин, вспоминанием того, какие продукты оставались в холодильнике в день моего отъезда, анализом того, что нужно будет докупить, в каком магазине и в каком количестве. А моя левая рука в это время «голосовала», пытаясь остановить хоть какого-нибудь водителя, чтобы добраться до вокзала.
По непонятным причинам (которые мой ум не мог осознать, да что там осознать, хотя бы найти одну из них вследствие того, что был поглощен иллюзорным приготовлением ужина) ни одна машина не останавливалась. Время поджимало. Очень поджимало. Кажется, я часто смотрела на часы, но стрелки циферблата никак не вмещались между приготовлением соуса к спагетти и шарлоткой, ароматно-пахнувшей из духовки. Когда же, наконец, зрительному образу наручных часов каким-то чудом удалось протиснуться к точке своего назначения в задней части мозга, из моего горла вырвался очередной возглас негодования.
Я не знала, кого винить, себя, судьбу, бессердечных водителей, проносящихся мимо по своим делам, а, может, Бога.
Я снова опоздала на поезд. Я снова сдержала слезы. Усилием воли. На этот раз ее потребовалось намного больше. Мне даже показалось, что я использовала весь свой запас. И все же одной слезинке удалось прорваться сквозь железный заслон и она одиноко повисла на краю нижней ресницы. Сразу же рука потянулась смахнуть ее. Нет! Я сильная. И, вообще, ничего такого не случилось. Подумаешь, опоздала на поезд! Руке было стыдно просто так возвращаться в свое исходное положение и она почесала нос, дав возможность слезинке высохнуть самой.
В город я приехала лишь вечером. Было уже сумеречно. Начинала побаливать голова, живот недовольно бурчал – его сегодня не покормили. Кто же знал, что поездка, всегда занимавшая меньше четырех часов, растянется на день? Чемодан тянул руку и она начинала ныть. До автобусной остановки было далековато по мнению тела, которое кормили двадцать четыре часа назад, но делать было нечего. Денег на такси не осталось. Натянув шапку посильнее на замерзшие уши, я зашагала вперед.
Муж, наверное, уже переживает. Наверняка, звонил мне, а я не отвечала. Позвонил Вере и она сказала, что я должна была уехать еще утром. Я ведь не стала ей говорить, что проспала, чтобы не беспокоить. Это с ней я разговаривала