– У Гопкинса возникло другое впечатление…
– Бросьте, Дэн, хоть вы не рассказывайте мне этих сказок! Сталин может сколько угодно прикидываться, играть уверенного и сильного… А вы слышали, что он пытался договориться с немцами? Через болгар пытался, готов был отдать все, что Гитлер и так у него уже занял? Будете утверждать, что это слухи? Слухи? Нет, вы скажите!
– Я не буду комментировать ни это, ни что-либо другое, – спокойно произнес Орлов. – Но, как мне кажется, можно было бы проявить чуть больше уважения к тем, благодаря кому Лондон хотя бы не бомбят.
– Даже так? Я, конечно, безмерно уважаю большевиков… Какую потрясающую речь я произнесу в парламенте по случаю взятия немцами Москвы… Со слезой и совершенно искреннюю… А сейчас я буду делать все, чтобы американцы не вздумали отправлять в Россию оружия, боеприпасов, алюминия… Все это нужно здесь, в Британии. Пока Америка не вступит в войну, нам придется в одиночку сражаться с нацистами, и я…
Орлов похлопал в ладоши. Тихо и медленно. С легкой ухмылкой на загорелом лице.
– Что? – спросил Черчилль. – Будете докладывать об этом Сталину? Об этих моих словах? Пожалуйста! Сколько угодно. Думаете, он ко мне относится лучше? Думаете, он не понимает, что лично его судьба, как и судьба его многострадальной державы, интересует меня только как… как средства соблюдения интересов моей страны. А ему по большому счету наплевать и на Британию, и на Америку… Нет, не наплевать… Он бы с удовольствием слопал бы и нас, и американцев. Чертов Рузвельт делает вид, что не понимает этого… Так что докладывайте Сталину, не стесняйтесь…
– Я, как мне казалось, уже объяснял вам во время прошлой беседы, что не состою на службе у Сталина. Я даже гражданином Советской России не являюсь, как, впрочем, ни одного из существующих государств. И я прошу вас не тратить времени на все эти эскапады. Меня интересует один конкретный вопрос. Ваши условия я выполнил – Сталин прочитал тот текст вслух, это значит, что он как минимум прислушался к этой моей просьбе. Так?
– Ну… Так.
– Я продемонстрировал вам свою информированность. Этого вы тоже отрицать не будете?
– Не буду. – Черчилль снова поднес стакан к губам, обнаружил, что он пуст. – Проклятье!
Премьер хотел налить еще бренди, но Орлов встал со стула, подошел к столу и забрал бутылку.