По ту сторону снега - страница 4

Шрифт
Интервал
Чтобы вышел из мальчика толк,
Блеск и щелк.
Только в наши две комнаты, перегородкой
Превращенные в три, никогда не входил Христос,
Ноги босые, в грязи и в осоке,
Как будто бы шел по болоту.
И вырос, пока дошел.

Моя Новгородская

Моя Новгородская улица!
Моя новогорклая, моя новогодняя,
С упряжкой колонн на углу.
Колонны да слезы.
С верхов капители, с низов – канители.
Трамвай, так похожий на вехи речного обоза,
Плывущий во мглу
И из мглы выплывавший – к у т ру.
Моя Новгородская улица!
Моя половодница, моя полоумница!
Кормилица образов, крепнущих в звонкой сумятице,
В сутолке, смятке и чечевице дней.
Окно потеплело: я вижу любимые лица,
Прабабушки Маленькой вечный обед,
И стирку, и добрые руки,
И тех, кто без нас с тобой, мама, однажды
На тот отправился свет.
Нет, в мире моем ничего нет чудесного,
Разве что вспомнившийся разговор.
Нет, в мире моем ничего нет особенного:
Потери да междуусобицы.
В семье это как-то безумно заметно.
На свалке качается рыжая дверца:
Вот все, что осталось от шкафа,
От взбалмошной нашей, громоздкой
Насупленной Новгородской.
А сердце дрожит ползунком,
То наверх, то как-то
Неосторожно, куда-то…

Омск

Здесь, в дебрях низенькой провинции,
Где люди ласковы, а, кажется, грубы,
Заимствуем, мой друг единственный,
Вовсю заимствуем любви.
Не разыскать мне пальцы в варежке,
Замерзших губ не разлепить!
А этот вот простор икающий
Мы будем санками лечить.
Я эту вот сметану снежную
Марал и комкал, Бог простит!
Из этой вот я вырос нежности.
А новой так и не достиг…
Ты подарил мне ослепительный,
В поправках белых и слепых,
В отеках памяти пронзительной,
Омытый Омкой мой родной язык.

«Ну, как избыть мне реквием зимы…»

Ну, как избыть мне реквием зимы
С растерянным в ее нутре ребенком,
Который в варежку со снегом комья тьмы
Кладет горстями. Вырастет девчонкой.

Четвертый день. Образы за стеклом

Булгаков без нас

Пока за призрачным событьем
Спешит растроганный народ,
Привет тебе, столичный житель,
Невзрачных деятель забот.
Глядя на улицу Тверскую.
Мороза ком глотаю я.
Так, значит, Боже, вот такую
Ты землю выдумал, творя?
Пойдешь направо, и цесарку
В дубленке маминой спугнешь.
«Вас всех уволят» ворон гаркнул.
И неизменная кухарка
На всю столицу варит борщ.
Все это, милый мой читатель,
Петлистый коридор Москвы,
В котором я, как вы, петлятель
И наблюдатель, как и вы.
Здесь все всегда на честном слове
Следующая страница