Продеть бы дудочку
В ушко той улочки
И продудеть на ней всю жизнь,
Обрыскать с нею закоулочки
И тихоходную теплынь.
Сыграть тишком про то, как тризною,
Квартиросъемщики судьбы,
Справляли мы свою непризнанность
И невозбранность, стало быть.
А если нам потом покажется,
Что наша песня невпопад,
Что попадали всюду катыши
Ненужных скомканных бумаг —
Что ж, значит так тому и быть,
Хозяюшка-судьба!
Ведь невозможно песнь сложить,
Не положив себя.
Ты видишь, мама, пальцев пять
И здесь таких же пять:
Они могли б возвесть Гелати,
Кого-нибудь еще обнять бы,
А им одно: пропасть!
Они б могли еще одну
Поэму песен в семь.
Но, впрочем, что это, кому?
И так полно поэм!
И тарабанили в стекло,
и брались за мундштук,
За скрипку брались, за перо
И тыкали в Машук.
Дрожали и сжимали вдруг
Просторный край стола.
А за спиной прохожий друг,
А в голове опять Машук
и звуки без числа.
Душ из черешен и чернил.
Машук чернел, дождь лил весь день.
Лежал убитый Михаил,
Еще молоденький совсем.
Спой, дудочка, о рае нам,
О нашем сердце раненом.