– Верно!
– А по улицам носятся стаи Зубил!
Тут Михей хмыкнул, а Васятка, не сдержавшись, хрюкнул в кулак. Харвиг побагровел.
– Знаешь что, – сказал старший брат, – я думаю, что ты ничего не помнишь.
– Ещё как помню! – запальчиво возразил Харвиг.
– Ну, коли так, скажи: что за зверь твой Бабашка? Как обходится без туловища и лап?
Харвиг молчал.
– Ну, что же ты?!
– Вот уйду по весне, – хмуро произнёс он, – тогда попомните.
Братья переглянулись.
– Куда это?
– В гору.
Васятка потянул Харвига за рукав:
– Не ходи… Там же ведьма....
Тот сердито выдернул руку.
– Снова ты за своё? Надоел уже!
Васятка обиженно скривил губы. На глазах заблестели слёзы.
«Этого ещё не хватало, – подумал Харвиг. – Сейчас расхнычется».
Тут подал голос Селян:
– Не переживай, Васятка! Болтовня это всё.
Харвига захлестнула ярость. Такого глава княжичей не мог спустить даже брату.
– Сам ты болтун! Шли бы вы домой по-хорошему.
Селян встал с бревна.
– Пожалуй, пора.
Михей тоже поднялся. Он поглядел на Селяна, затем на Харвига:
– Зря вы так.
Харвиг ничего не ответил. Проводил взглядом братьев, пока те не затерялись меж голых осин. Потом вернулся в свой угол на мельнице.
До чего глупо всё вышло. Прогнал гостей! Да и Селян хорош… Отбилась его ватага от рук, пока он торчал на мельнице.
Но ничего, придёт время, и они Харвига вспомнят… Кто пойдёт на мост биться? Не Селян же.
Отрок тяжко вздохнул. Слова брата не выходили из головы. Прав он. Ничего о своей прошлой жизни до появления в Роси Харвиг не помнит.
Он вытащил из кармана и сунул в рот леденец. В темноте попался мятный, зелёный. Харвиг больше любил брусничные. Когда с этим было покончено, в ход пошли и они.
Потом он положил Бабашку под голову, да так и заснул.
А среди ночи проснулся. У него на груди сидел домовой. Снаружи доносилось надрывное карканье.
– Гудей, ты чего?
– Худо-о-о…
Чур прямо на глазах стал прозрачным, словно осколок льда, а затем и вовсе исчез.
Харвиг в волнении подскочил к оконцу. Под ярким светом луны на лужайке белела Пенка. Отрока захлестнула радость! Путаясь в мыслях, он кубарем слетел вниз.
Снаружи ему едва не снёс голову ворон. Он с карканьем пронёсся над Харвигом, зацепив крылом и, сверкая оком, уселся на крыше мельницы.
– Тьфу на тебя! – крикнул мальчик.
Пенка проворно развернулась и замерла. Она глядела на Харвига. Отроку от этого взгляда стало не по себе. Поневоле он вспомнил Буяна. Казалось, глазами козы на него смотрит другой человек.