На секунду Дуне показалось, что за ней наблюдают. И это было не болезненное любопытство толпы, внезапно ставшей свидетелем происходящей трагедии – это было что-то более глубокое, изощренное, более личное. Вытирая проступивший на носу пот рукавом своего любимого бежевого плаща, она осмотрелась вокруг и попыталась определить источник столь неприятного излучения, но тщетно.
«Скорая» прибыла на удивление быстро, как будто стояла за углом и ждала. Угрюмый пожилой врач и небольшого росточка девчушка-фельдшер переложили несчастную на волокуши и отнесли в машину. Несмотря на тяжелый, словно могильная плита, взгляд доктора, Дуня все равно влезла в салон. Кратко, в двух словах, отчиталась по ситуации и по оказанной помощи. Куда повезут? Сейчас запрос в центр госпитализации сделают, а там уж куда определят.
В ладонь Дуни легли маленькие пальчики в синей перчатке.
– Доктор, как только сдадим – я Вам позвоню, скажу как и что. Не волнуйтесь. Вы молодец, даже Натолич на Вас с уважением смотрел, а Натолич – это сила! А меня Ира зовут.
Медики колдовали над девчонкой. Молодцова смотрела на их молчаливую слаженную работу и понимала – Боже милостивый, она скучает по всему этому! Пора делать ноги, Дуня. Ты уже ПО ДРУГУЮ СТОРОНУ КАРЕТЫ.
Она еще раз обвела взглядом сбившихся в стайку людей: кто-то пересматривал отснятое на камеру мобильного телефона видео, кто-то вытирал платочком несуществующие слезы. Да, очень неприветливо сегодня встретила Русская Земля этих иностранцев, такой прием они запомнят надолго. Зеваки потихоньку расползались с места происшествия, лопоча на разных языках и качая головами. А одна пожилая, красиво одетая дама еще долго стояла у окна, провожая взглядом синие вспышки проблескового маячка до тех пор, пока они не исчезли с территории аэропорта.
– Вилли! Трина!
Тишина. Стайка ворон на огороде за домом сегодня вела себя слишком шумно. Да и неудивительно – на носу тридцать первое октября, Хеллоуин. Осталось только положить пару тыкв рядом с чучелами и зажечь внутри них свечи.
– Трина! Вилли! Отзовитесь! Эй!
Тишина.
Через забор, обвитый увядшими прядями декоративного плюща, заглянул сосед, герр Михель. Лицо старика выражало крайнее любопытство, а в глазах плескался плохо замаскированный страх.
– Ооо, Леон! А я уж было обрадовался, что соседи вернулись, услышал шум, дай, думаю, загляну! Слава Богу, ты приехал! А я волнуюсь! Я так волнуюсь! Ты как думаешь, может быть, они поехали в Мюнхен? Их нет уже почти неделю… Я забрал себе живность, надеюсь, в этом нет ничего предосудительного? (Узловатые руки трудяги мяли и перебирали края старой, как и он сам, фетровой шляпы). Несчастные животные погибали от голода и жажды.