По Красной реке ходили баржи, перевозя товары из западных областей на восток и обратно. Это была одна из главных связующих нитей между двумя частями империи, а Нандун был её главным центром на западном конце, так же как Красный город – на восточном. В трёх днях пути к столице река входила в ущелье между высокими скалами, здесь она становилась бурной и билась о крутые стены. Из западной столицы туда направлялись отряды солдат и спасателей на случай кораблекрушений, которые иногда случались. Эти отряды размещались в крепости, господствовавшей над ущельем. Она состояла из двух частей, находившихся на обоих берегах и соединявшихся между собой подвесным мостом. Её оборонное значение также ушло в прошлое, она стала не более чем приютом для дежурных смотрителей.
В городе всегда кипела жизнь и торговля, всегда наезжало множество купцов и разного люда. Теперь же все, казалось, просто посходили с ума. И в прежние дни Мунку был бы этим ошеломлён, а сейчас он вообще приходил чуть ли не в ужас от толп народа и бесконечного шума, ржания лошадей, блеяния верблюдов, мычания скота, звона сотен наковален. Иногда казалось, что весь Нандун превратился в одну большую кузницу.
По городу сновали тысячи самых разных людей. В основном это были местные жители и жители западных краёв, которых восстание сдвинуло с насиженных мест, они искали лучшей судьбы в рядах народной армии. К ним примкнуло большинство солдат и офицеров местных гарнизонов, хотя некоторые, не желая нарушать присяги, бежали на восток. Несколько особенно строптивых служак были повешены повстанцами, и тела бедолаг так и висели на древней стене, окружающей дворец правителя.
Само собой, к восстанию примыкали и какие-то тёмные личности, занимавшиеся грабежом и воровством в общей неразберихе. С такими людьми никто не церемонился, и почти каждое утро на берегу реки проходили казни преступников. Им привязывали на шею тяжёлые камни, отвозили на лодке на середину потока и сбрасывали в воду. Крики жертв никто не слышал из-за улюлюканья и гоготания толпы, собравшейся поглазеть на представление.
Если городские кварталы и улицы походили одновременно на военный стан и на ремесленную мастерскую, то старинный дворец и примыкающие дома чиновников напоминали место, по которому прошлась какая-то стихия. Собственно говоря, так оно и было, только в роли стихии выступил народ.