Машинально зажав кругляшок в ладони, я принялся рассматривать тетради. Как назло, новых среди них не было. Неужели придётся всё переписывать?
16:58. Вот было бы сейчас 16:49. 7-е апреля, понедельник, 16:49. Неужели так трудно хотя бы один раз в жизни?
Я бросил рюкзак и закрыл глаза. Монета приятно холодила руку. Ну почему всё против меня? Почему кому-то везёт? Почему Никитка и Мишка сдали сегодня этот дурацкий зачёт, а я нет? И почему Мишка сейчас придёт после бокса и будет играть, а я всю ночь буду переписывать тетрадь по русскому?
Послышался едва заметный треск – как будто стрелка часов куда-то сдвинулась. Я снял с руки браслет, чтобы убрать его, и чуть не задел раскрытую бутылку. Стоп. Откуда здесь ещё одна газировка?
Я удивлённо взял в руки бутылку. Крышка лежала рядом. Вдалеке гулял тот самый карапуз – гонялся за голубем.
Я схватил браслет.
16:49.
Повинуясь какому-то инстинкту, я быстро закрутил крышку и поставил бутылку под скамейку.
– Сева, не надо, та скамейка занята!
Через полминуты ко мне нёсся довольный карапуз. Добежав до меня, он несильно стукнулся о деревяшки, ойкнул, развернулся и зашагал обратно к маме.
Я опустил дрожащую руку в рюкзак.
Сухо.
Усидеть на месте было тяжело. Я вскочил и принялся бегать по комнате, постоянно переворачивая монету в ладони. Через десять минут она стала влажной и скользкой. Большим пальцем я тёр песочные часы и пытался сопоставить хотя бы какие-то факты.
Больше всего хотелось, конечно, позвонить Мишке и всё ему рассказать, но тот ещё не вернулся с тренировки. Поэтому разбираться со странным происшествием мне пришлось в одиночку.
Я снова сел за стол и вырвал из тетради двойной листок. Взял ручку и, пососав немного кончик, попытался нарисовать схему произошедшего.
В истории участвовал один странный старичок с палочкой, который зачем-то сел рядом и наблюдал за мной. Судя по тому, что никого больше рядом не было, это он подкинул мне монету. Или просто обронил… Может, стоило его догнать и вернуть пропажу?
С другой стороны, я ведь сидел в парке ещё долго – минут двадцать точно. Смотрел на чудесным образом спасённые тетрадки, нетронутую книгу и пытался понять, что к чему. За это время он мог бы уже понять, что потерял ценную для него вещь, и вернуться. Но я сгорбленной фигуры с тростью больше не видел. Стало быть, либо это была не его вещь, либо она не была для него особенно дорога.