– Так у вас в лавке есть все? Действительно все? – спросила девочка, подняв на него глаза.
Томек смутился.
– Ну да… все необходимое… – ответил он как можно скромнее.
– Тогда, может быть, – проговорила малышка хрупким и дрожащим, но в то же время, как показалось Томеку, полным надежды голосом, – у вас найдется вода из реки Кьяр?
Томек не имел никакого представления об этой воде, и реки такой он тоже не знал. Девочка все поняла и сразу сникла.
– Это вода, дающая бессмертие, разве вы не знали?
Томек покачал головой: нет, он не знал.
– Она нужна мне… – сказала девочка. Она постучала по фляжке, висевшей на ремне, и добавила: – Я ее найду и налью сюда…
Томек очень хотел, чтобы она сказала ему еще что-нибудь, но она уже разворачивала платок, в котором лежало несколько монет.
– Сколько я вам должна за карамельки?
– Один су… – прошептал Томек.
Девочка положила монету на прилавок, еще раз окинула взглядом три сотни шкафчиков и в последний раз улыбнулась Томеку.
– До свидания.
Она вышла из лавки.
– До свидания… – пробормотал Томек.
Пламя керосиновой лампы становилось все слабее. Он снова сел в кресло за прилавком. На раскрытой особой тетради лежали монетка незнакомки и несколько оранжевых песчинок.
Все следующие дни Томек ужасно переживал, что взял деньги со своей посетительницы. Вряд ли у нее их было много. Время от времени он удивлялся, замечая, что разговаривает сам с собой. Например, он бормотал: «Нет-нет, вы мне ничего не должны…» Или: «Я вас умоляю… За какие-то карамельки…»
Томек мог сколько угодно придумывать всевозможные любезности, но было слишком поздно. Она заплатила и ушла, оставив его наедине с сожалениями. Еще его тревожила вода, о которой она говорила, река со странным именем, которую ему пока не удалось найти. И вообще, кто эта странная девочка? Откуда она? Она пришла одна или кто-нибудь ждал ее около лавки? Нет ответа…
Он пытался хоть что-нибудь выяснить через покупателей. Он задавал невинные вопросы: «Ну, что новенького в деревне?» или: «Никто не заезжал?» – в надежде, что кто-нибудь ответит: «Нет, никто, разве что одна девочка как-то вечером…»
Но никто не имел о ней ни малейшего представления. Создавалось ощущение, что только он один ее и видел. Через несколько дней Томек не выдержал. Мысль о том, что он больше никогда не увидит девочку, казалась ему невыносимой. И то, что он не мог ни с кем поговорить о ней, тоже его мучило. Тогда он оставил лавку, положил в карман брикет мармелада и что есть духу побежал на другой конец деревни, где жил дедушка Ишам.