Глаза такие же ясные, хоть и не столь белесые, коими обернулись омуты погибающего в самом себе, узника.
Секунда, две и на потрескавшейся от старости тумбе звякнул металлический поднос, а на нем стеклянные бутылочки, о которых я говорила. Ими пахнет болезнь, помните?
– Лиза? – Александр Александрович смотрел на меня сверху вниз, и я невольно задержала дыхание. Я не боялась учителей, но если это учитель обращался ко мне, я знала, что вероятнее всего, я что-то где-то сделала не так.
– Да? – я пыталась казаться уверенной в себе, хоть это было и не так вовсе, ну или не всегда.
– Дважды в год мы проводим поэтические вечера, ты помнишь? – он спустил очки на переносицу и постарался посмотреть прямо в душу. Что ж, у него получилось.
– Конечно, – я пожала плечами, потому что я помнила. Два раза в год в нашей школе невоспитанные подростки становились сверх начитанными дамами и юношами, читавшими Есенина, и считавшими, что более нет у нас достойных авторов. Два раза в год все строили из себя литературных критиков и из кожи вон лезли, только бы за участие в этом вечере учитель литературы поставил лишнюю пятерку в бумажный журнал. Ну представляете.
Тошнотворное зрелище.
– В этом году тематика…
– Могу угадать, – я улыбнулась, – Есенин? Любовь? Ну или что-то в этом роде…
– Не угадала, – Александр Александрович поправил галстук и передал мне какие-то бумаги. – Это сценарий вечера. Тематика – волшебство.
– А зачем Вы мне это рассказываете?
– Как же, – мужчина покачался на носках, – насколько я помню, ты любитель волшебного мира?
Да, я любила ту саму историю мальчика-который-выжил, и об этом не знал, разве что, ленивый.
– Но вы же считаете это глупой сказкой? – я скептически приподняла бровь.
– В любой сказке можно найти некий скрытый смысл.
– В любой? – я все еще пребывала в состоянии шока, ведь Александр Александрович часто выступал неким циником, не признающим сказки, как какую-то серьезную литературу.
– Абсолютно, – уголки его губ дрогнули.
– И, к–хм, что вы хотите, чтобы я сделал на этом мероприятии? – я сжала десяток листов бумаги кончиками пальцев.
– Хочу, чтобы ты написала что-нибудь.
– Но ведь я совсем не умею писать?
– Думаю, ты лукавишь. Так, – он покачнулся на носках, – мне можно на тебя рассчитывать?
Я пожала плечами, но все же согласилась, и если четно, я даже не понимала зачем.