А кто-то добавил к слуху подробности: "Жорка Будник той свыняки лапу дрючком пырыбыв и утик. А ту свыню вытяглы дид Алёшка с Ларыком. Вона дошкандыляла до дому и тамычка прывратылась у Маньку. Хто нэ вирэ, шо вона видьма, пидить и побачьте. Манька с забынтованной рукой ходэ".
– А Ванька пэрэдумав жинихаться з нэю и кажэ: "Хай чорты на нэи женються. Видьма проклята!" – добавляли старухи.
Про меня, Кольку и Вовку никто ничего не говорил. Жорка, распустивший слух, нас не выдавал. Настоящий товарищ! А бедную Марью Голосийку, у которой приключился волос на пальце, отчего и рука была белым платком замотана, с того злополучного свидания стали опасаться и звать – Машка Видьма. Уся у бабку удалась – красыва, но ведьма!
Базарная встреча
Враздолье степей Приазовья, где Савкина речка бежит, жить было не скучно, потому что в маленьком хуторе все один другого поедом ели, избрехались, и несли друг на друга всякую всячину!
Рассказывал мне Жорка Будник, тот, что «румынский шпиён», последние новости хутора:
– А дядько Фэдька як був так и остався самый стэрвозный колхозный сиксот, хоть вин и твий дядько. Послухай, – говорит мне Жорка при встрече на базаре в Азове, где он продавал с десятка два перепелят и двух нутрий, а я с матерью оказались там для каких-то покупок: – Иду босяком по тэплой дорижки по над хутором та радуюсь. То на нэбо подывлюсь, а трохы глаза долу – и бачу лис, як громада стоить, то прэдставлю як у панскый роднык губамы прыльну. Хорошо на души! А тут навстричу дядька Хвэдька. Я так зразу и подумав, шо цэ нэ к добру. Луче б чёрна кишка дорогу мини пэрэбигла, а нэ вин явывся пэрэ носом. Як у воду глядив. Чую:
– Здоров, Жорка. А чёго у тэбэ сёдня глаза бигають туды-сюды? Ты шось украв, мабудь?
– Дядько Хвэдька, та вы шо? Я тилько с хаты выйшов… Тай шо у хутори украсты можно? Усэ у людэй повыгрибалы под митлу у «закрома Родины», як кажуть ти хто забира. Жрать, окромя бурякив, та капусты нычого ныма. Шо красты? Так шо вы, дядько Хвэдька, нэ на того напалы. Чистый я, як голый и босый. Ны у пузи ны у голови нычого нэма. Так шо прощувайтэ.
– Жорка, а як шо було б шо украсты, та зъисты, украв бы?
– Жрать так хочицся, так, мабудь, и украв бы в колхози шо нэбудь.
– Во-во! Ото у тэбэ и глаза бигають. Як собака, всэ вынюхуешь, шоб из закрома Родины украсты. Посажать вас, гадив, усих надо.