Звезда, переливаясь в пламени востока, таяла, и вдруг поднималось багровым шаром солнца над лесом, меняя вокруг все цвета.
Менялась степь и её частица отведённая для выпаса скота – толока. Она казалась тёмно-красной, огненной, вся искрилась, и было в ней зябко и тепло. Шорохи и разноголосье звуков усиливались, и после ночного томления пробуждались утро и жизнь.
Толока – это не только выпас для скота, но и вольница босоногого детства девчонок и пацанов хутора. В долгие зимние вечера и первые весенние дни марта, мы, хуторские пацаны и девчонки, мечтали только об одном – поскорее бы окунуться в весну и лето: в густые травы толоки, в ключевые воды Савкиной речки, в лесные дебри Панского леса с его чудо-озером.
Теперь же знаменитая Донская степь осталась в своём первозданном виде лишь в балках, буераках, на каменистых буграх и увалах. Леса и целинные степи встречаются редко, в пейзажах повсюду преобладают безлесные пространства и распаханные поля.
Но и по сей день прекрасны её поля, золотящиеся необозримым океаном колеблемых ветром колосьев, бесконечные линии густых лесополос, разнотравья лугов, тихие степные речушки, зеленные сады и виноградники.
О ней, о любимой, писал наш земляк В. Моложавенко:
«Степь… Это несусветный простор, напоенный запахами цветущего разнотравья; наяренный цветами всех тонов и оттенков от ярко-красных маков до серебристой ковыли; простроченный любовными трелями всевозможных цикад и кузнечиков; залитый песнями таких же влюбленных степных птиц. И вдаль разбегающиеся холмы, балочки, ерики, овраги, речушки, прудики, перелески…У каждого из нас облик природы родного края свой, особенный. Но любовь к нему у всех одна – безмерная, нежная и необъятная».
Толик Козленко и Шурка Омелько «вместях»
«…у нашего брата, старика, есть занятие, которого никакое развлечение заменить не может – воспоминания»
И.С.Тургенев.
Грех мне или два, уж как будет, но я иногда вспоминаю из своего детства случаи, о которых вам никогда и никто не расскажет, так как не был их соучастником. Особенно, если случаи анекдотические, как этот.
В хуторе моего детства жил колхозный «дурачок», как его считали, Толик Козленко, а ещё и «дурочка» – Шурка Омелько, которую незаслуженно таковой считали.
Это та, что на хворостине скакала по пыльным дорогам и орала: