– Едуть! Едуть вас, гадив, ликвидировать!
Толик же был «чёкнутый» на почве изобретательства универсального трактора, такого, чтобы пахал и копал одновременно.
Толик всегда был в соплях. Особенно при «изобретательстве». Так увлекался, что только шмыгал носом, да изредка сплёвывал то, что лезло в рот. С Толиком и Шуркой мы, пацаны и девчонки, не играли. Чего с «дурачками»-то путнего нашкодишь?! А нам без этого не интересно было. Как это не нашкодить?! Какие же мы тогда сорванцы?! По этой части мы были изобретательны. Мы обносили чужие сады и огороды, колхозную бахчу, или подстраивали какую-нибудь хохму тем, на кого «зуб имели», а не как Толик со своими тракторами и прочей техникой.
А как дружить с Шуркой, когда она, «дурочка» всё взрослые книжки читает?! Им некогда было с нами шкодить. Они, уж не знаю из каких побуждений, иногда кооперировались и что-либо вытворяли, как они говорили, «вместях». Им было хорошо. «Дурачков» всегда на Руси жалели, и особенно на святые праздники.
И как-то раз, на один из праздников, когда посевают святые иконы пшеницей, по-поверью – на урожай, Толик с Шуркой «вместях» посевали.
Пришли они к деду Грицьку, это моих дружков Кольки и Вовки дед, и Толик кричит:
– Пустить посивать!
А Шурка подголасивает:
– Посива-а-ть, посива-а-ть, посива-а-ать!
Дед Грицько был глуховат, поэтому и стал, приставив ладонь к уху, допытываться:
– Чого, диты, вам надо?
В два голоса те заорали:
– Посива-а-ать, посива-а-а-ть, посива-а-а-а-ть!
– А-а-а. Ну тоди заходьтэ в хату.
Как только зашли в хату, Шурка брякнулась на коленки, а Толик, сзади её. Уцепился за фуфайку руками и сразу же козлиным голосом начал такую, изобретённую им молитву:
– А паки-паки, а паки-паки…
Шурка тут же выдала свой куплет:
– Причипывся пэс до сракы! Алиллуя-я-я!
Они встали, сыпанули по горсти пшеницы и проса с горохом по иконам и запели:
– А в поли, поли, Сыдит дид на тупОли, А баба с груши,Обисрала диду уши. Алил-л-у-уй-я-я!
– Добре спивають, – нахваливал дед Грицько.
– Устя, ты чуешь, як гарно спивають!? Ты им канафэтив дай и по три копийкы. Бильш нэ давай. Ще богато посивальщикив будэ, – шамкал дед.
Баба Устя вытирала подолом юбки глаза, смеялась и говорила:
– Ага, дид, гарно! Як бы тиби и вправду уши обисрать! Надо с Толиком посовитоваться. Вин башковытый хлопыць.