Впереди у девушки была долгая и счастливая жизнь, наполненная Светом и Счастьем.
…Неожиданно в звонкой тишине утра раздалась резкая автоматная очередь, девушка рухнула на землю, а на ее груди расплывалось яркое, кровавое пятно…
Так начиналась Великая Отечественная Война, которая продлится 1 418 страшных дней и ночей…
Мы, живущие сейчас, никогда не должны забывать всех тех, кто мерз в окопах и горел в танках, кто погиб и пропал без вести на ее фронтах, кто был замучен в фашистских концлагерях, кто умер в блокадном Ленинграде или стоял дни и ночи у станков.
Потому что они подарили нам самое главное и бесценное – Жизнь под мирным небом.
Майор Костров стоял на пригорке, смотрел на разбомблённые остатки командирского блиндажа и по его грязному, закопчённому лицу текли слезы, которые он даже не пытался сдерживать.
Он снова остался один.
А ведь всего несколько часов назад все было иначе.
…На рассвете они с Таюшкой сидели, тесно прижавшись к друг другу, на берегу небольшого, заросшего камышами озера, держались за руки, смотрели на розоватое небо и мечтали о мирной жизни.
– Все завтра же подам рапорт, что бы тебя отправили в тыл, в мою деревню, там хорошо, речка рядом, а какая там земляника, – говорил Костров, смотря девушке в глаза.
Неожиданно утреннюю тишину разорвала арт подготовка, небо заволокло дымом.
Он резко прижал к себе девушку, посмотрел в ее огромные темно – синие глаза.
– Беги, в командирскую землянку, там безопасно. Да не лезь лишний раз под пули, береги себя!
Таюшка, коротким поцелуем прижалась к его губам.
– И ты себя береги, Коля!
Майор отпустил девушку и побежал туда, где рвались снаряды, а радистка Тая бросилась в противоположную сторону.
…После короткого, но ожесточенного боя Костров узнал, что случайный немецкий авиа снаряд попал прямо в блиндаж, похоронив всех, кто там был.
И он снова остался один.
А ведь всего четыре часа назад их было трое.
25 марта 1943 года почтальон протянул Таисии извещение.
Тоська торопливо пробежала его глазами и медленно, неуклюже стала оседать на стылую мартовскую землю, ее рот был перекошен от немого крика, глаза широко распахнуты. А сердце птицей рвалось из груди на свободу…
В её голове сразу стало как-то удивительно пусто.
И в этой пустоте металась одна единственная жуткая мысль: «Погиб! Как же так?! Вот ведь только на днях была от него весточка?! Неееет, не верю! Живой он, живой!»