Штормило. Холодильник разнообразием не порадовал: кроме уксуса другой жидкости в нем не оказалось.
– Тебя тут хранить необязательно, – хлопнув дверцей, проворчал Данила, но тут же увидел на столе бутылку томатного сока – не морс, конечно, но хоть что-то.
Данила криво улыбнулся. Трясущимися руками, будто пораженный болезнью Паркинсона, он с трудом отвинтил неподатливую крышечку и наполнил стакан, предусмотрительно не до краев. Сок был теплым и не особо вкусным, но пился с наслаждением до последнего глотка. Живот бодро заурчал. Второй стакан зашел только наполовину: Данила кинулся к унитазу и окрасил его фонтаном отвратительного паскудства, попутно проклиная сегодняшнее утро со вчерашним вечером.
Цитрамон! Эта мысль пришла во время умывания. Найдя в аптечке нужный блистер, Данила опять побрел на кухню.
Таблетки были большими, и о том, чтобы глотать их целиком, не могло быть и речи. Единственный выход – хотя бы располовинить одну, но как ни силился Данила, таблетка не ломалась и все время выпадала из рук. Измучившись, он взял большой нож, коснулся им середины таблетки и со словами «А вот так!» надавил со всей силы. Послышался стук металла о стол, и в глазах помутнело: половина цитрамона улетела в сторону, а лезвие, вильнув, прошлось по указательному пальцу, срезав кончик ногтя. Тряхануло как электрошокером. Невероятно, чтобы такая маленькая ранка могла причинить столько страдания! Держа нож в побелевшем от напряжения кулаке, Данила даже не смог выматериться, зато от всей души провыл: «У-у-у!» Осатанев от боли и невезения, он наполнил кружку водой, разжевал сразу две таблетки и залпом запил горькую кашицу. Отдышавшись, он пошел на перевязку, зажимая ноготь большим пальцем так, будто показывая кому-то, что все «Окей», хотя лицо выражало отчаянное бешенство. Со второй попытки лейкопластырь аккуратно лег на фалангу пальца, после чего Данила рухнул на диван и, наконец-то, снова заснул, успев пробормотать народную мудрость о том, что утро добрым не бывает, пропади оно пропадом.
Последние два месяца подобные пробуждения случались нередко. Причиной тому был кризис в личной жизни. С тех пор как паспорт испачкали штампом о разводе, алкоголь стал едва ли не единственным средством от депрессии. Произошедшая с Данилой история, казалась ему настолько ужасной и неестественной, что, порой, было не понятно реально ли все вокруг. От него ушла жена с малолетним ребенком, Полиной, которой едва исполнился год. Теперь она будет расти в другой семье, даже не подозревая о существовании истинного отца, и не важно, что однажды дочка назвала его папой. Так все и было задумано. Мария обстоятельно объясняла мужу, что девочке лучше не знать его совсем, потому что воспитывать ее будет другой. Полина быстро привыкнет к нему, а регулярное появление незнакомого дяди может негативно отразиться на детской психике. Мария так и сказала – незнакомого дяди. Учитывая возраст дочки, доводы жены звучали логично и обоснованно, так что в итоге Данила, с неприятным чувством в груди, согласился отказаться от отцовства. Несколько раз он пытался написать заявление, но никак не мог унять дрожь в руках: выходило коряво, с ошибками, один раз на лист упала слеза. В конце концов, Данила набрал текст на ноутбуке, распечатал и махнул, не глядя, подпись, а потом смотрел в окно тяжелым взглядом на предательский морозный вечер. А тот, другой, удочерил Полину и стал для нее новым папой. Имущество поделили просто: жена забрала старенький «Мерседес» и дачный участок со скромным домиком, а мужу осталась двухкомнатная квартира, которая и так была его. Весной вся эта судебная канитель, длившаяся почти пять месяцев, закончилась и настолько измотала, что пришлось уволиться с работы, прежде чем уйти в запой: четырехнедельного отпуска явно не хватило бы, чтобы хоть как-то оправиться от такого удара и желательно разобраться в том, зачем нужна вся эта жизнь.