В этот самый момент, трое оставшихся перешли в наступление, ловко орудуя дубинками, против которых серп был скверной альтернативой. Через несколько мгновений я получил чувствительный удар в плечо, сбился с ритма и ушел в оборону, с трудом стараясь разобраться в движениях пьяных противников. Одного я умудрился полоснуть внутренней стороной серпа прямо по сухожилиям на руке, другому подсечь ноги, но тут же пожалел об этом. Я не видел бросающего, но ощутил удар и почувствовал острую боль в боку, на миг выбившую меня из колеи. Я отскочил назад, поднял ладонь к лицу, недоумевая, глядя на черную в лунном свете кровь. Бритвено острый метательный нож прошел по касательной, полоснул по животу, увяз в подоле куртки. Следующий со звоном отлетел от подставленного серпа – мне чертовски повезло, что бросали ножи не так метко, как им хотелось. Третий застучал по камням брусчатки. Шило, покраснев от усилий еще больше, начисто забыв об уговоре «не калечить», размашисто кидал ножи один за другим, распаляясь все сильнее и сильнее.
Я смог уйти еще от трех ножей, приблизившись к предводителю бандитов на расстоянии атаки, когда Шило напал снова, размахивая дубинкой, как молотобоец. Движения его были смазанными и медлительными, поэтому мне удалось пнуть ему под ноги его же безвольного товарища, валяющегося в отключке и подскочить к нему прежде, чем Шило грохнулся на землю. Когда головорез осознал, что произошло и попытался подняться, лезвие хапеша уже лежало у него на горле. Шило завозился, зарычал, но вид церковной стали говорил красноречивее любых слов. Он затих, вслушиваясь в стоны израненных товарищей, и сцепив зубы переводил взгляд то на меня, то на угрожающе блестящее от крови оружие.
– Убирайтесь, – процедил я, пытаясь справится с болью в боку, которая упорно наливала свинцом ноги, – Убирайтесь отсюда, пока я вас не перерезал. И скажите своим старшим, чтобы больше никогда не втягивали в свои дела жнецов. Я покину этот город утром. Но если вы мне помешаете, я останусь здесь ровно настолько, чтобы вырезать в вашей кодле всех и каждого. Это понятно?
– Понятно, – поспешно проговорил Шило, даже не пытаясь сопротивляться, – Все понятно, как там иначе, господин жнец. Ща-ща, мы уходим уже…
– Умница, – сказал я, стараясь, чтобы дрожь в руках не выдала тяжести ранения. Я отошел назад, зажав бок рукой, хмуро наблюдая, как Шило и еще один разбойник, покалеченный, но не потерявший сознания, помогают подняться третьему. Четвертого волочил до экипажа, на своих плечах сам Шило, бросая на меня косые многообещающие взгляды. Эта встреча с ним явно не была последней, но в таком состоянии, как сейчас, о удачном исходе драки нельзя было и мечтать.