на римские владения, тотчас же обнаружили варварские свойства свои нарушением условий и изменой. Возраст, еще бесполезный (подростки), был прежде перевезен и очень заботливо рассеян между разными народами. Одни из них носили уже царские знаки; женщины были одеты великолепнее, нежели прилично было пленницам. Дети и служители в благорастворенном климате поднялись скоро и росли не по годам. Это сильно размножающееся поколение было самое враждебное. Древние мифы рассказывают, что от посеянных в Виотии и Колхиде драконовых зубов вместе с посевом воспрянули вооруженные люди. Наш век осуществил этот миф и заставил нас видеть его своими глазами. Едва дети скифского племени были посеяны, подобно драконовым зубам, по римским владениям, преждевременно вошли в силу и могли носить оружие, как всюду распространились действия их ярости, бешенства и кровожадности. Те скифы, которые цвели силой и мужеством, вдруг восстали против тех, которые приняли их к себе, и, сражаясь против них, вместо того чтобы сразиться с изгнавшими их уннами, произвели над римлянами более жестокостей и ужасов, нежели сами претерпели от уннов. Вся Фракия и смежная с ней Македония и Фессалия так известны и так прославлены, что не осталось слов для их описания. Но эти области, столь богатые, столь многолюдные, столь цветущие сильным населением, неожиданным предательским мятежом скифов, открывшимся внезапно вместе с переправой и разлившимся с такой смелостью и силой, были до того опустошены, приведены в такое разорение, что вошедшие в пословицу грабежи мисов были золото в сравнении с настоящими напастями Фракии. Варвары, решившиеся возмутиться в таком месте, где не было достаточной силы к защите народа, по числу своему показались ужасными людям безоружным и ничем не охраненным. Истребляя убийственной рукой побежденных, они лишили области их жителей. Дошло до того, что римляне столько же ужасались имени скифского, сколько скифы – уннского. Очень немногие города спаслись и еще остаются в целости по причине их стен и укреплений. Страна большей частью разорена и вследствие этой войны остается необитаема и неудобна к проездам. Как скоро дошел до царя слух об этих несказанных бедствиях, он заключил с персами необходимый мир. Он упрекал сам себя и раскаивался в принятии скифов в свои владения. Кипя гневом против них, он готовился всеми силами к войне. Для удержания варваров он послал вперед саракинскую конницу. Варвары уже делали набеги до Константинополя и, обступив стены, тревожили их. Не видя нигде противников, по наглости своей, они предавались всяким неистовствам…».