– Да, каждый раз, когда я не отвечал на твое “Доброе утро”, думал: “Завтра он не поздоровается”.
– Но каждый день я здоровался.
– Даже после ссор, – подмигнул Пол. – Помнишь, как мы поссорились из-за твоего почтового ящика. Он не был похож на остальных, и я донос на тебя.
– Я все помню, но не держу зла.
– Так тебя мама научила? – Пол направил взгляд на Давида.
– Нет.
– А ты расскажешь мне о ней, о твоей маме?
– Я совсем на нее не похож.
Давид был высокий и худощавый, с большими чернимы глазами. У него были длинные как у девушки ресницы и кудрявые волосы. На худощавом лице отличался большой длинный нос, который страно смотрелся. Он выглядел старше своих лет, измученный и всегда грустный. Пол хотел знать, из-за чего двадцатисемилетний парень выглядит хуже него.
– Папа всегда говорил так: “Ты мой сын, в тебе все только от меня”,– Давид произнес эти слова с болью.– Он был жестоким человеком. Мне не хотелось быть похожим на него, но я родился таким, каков есть.
– Что ты имеешь в виду под словом жестокий?
– А что я могу иметь в виду? – Давид нахмурился, на лбу появились морщины. – Жестокий, бессердечный, он думал только о себе. Но характером я не похож на него, только черты лица.
– Это хорошо, что ты не унаследовал его характер, – успокоил его Пол. – Что он сделал тебе и твоей семье?
– Когда мне было девять лет мой брат Абраам рассказал мне историю, ему в то время было шесть.
– Давид, я видел сон, он был страшным, очень страшным.
– Расскажи мне, Абраам, и тебе станет легче, – успокоил его Давид.
– Я видел папу во сне. Но он был другим. Он был вдвое выше ростом, сильнее в тысячу раз, у него были длинные руки, такие, что он мог достать до меня за сто метров. Там была и мама, но она тоже была другой. Она была очень маленькой, слабой. Она стояла у нашей двери и молила отца не входить.
– Это был просто сон, забудь о нем и иди играть, – отвечал Давид каждый раз’’.
– Но это не было сном,– сказал Пол.
– До шести лет я тоже думал, что все это кошмар, но… Я ничего не говорил брату, а наоборот, внушал ему, что это сон.
– И все правильно сделал. А вас он трогал?
– Нет, нас с братом он не трогал. Когда Абраам подрос и понял, что к чему, он, как и я, стал ненавидеть отца. Ненависть с годами выросла и мы, став совершеннолетними, уехали из дома.
– Вы оставили мать с этим тираном?