. И.М. Сибиряков мог пожертвовать огромную сумму самому простому человеку – лакею, дворнику, почтальону, начинающему писателю или художнику, если на это были основания.
Поглощённый благотворительной и общественной деятельностью на благо России, Иннокентий Михайлович всё своё время и средства отдавал этому служению. П.Ф. Лесгафт, знавший своего ученика с юности, писал о благотворителе: «…Он не хотел проводить эгоистическую жизнь, окружаясь всеми земными удобствами и удовлетворениями; он жил при самых скромных условиях и по мере его знакомства с жизненными формами… он становился строже к себе и всё более избегал всякие телесные развлечения и прихоти. Чуткий ко всему окружающему, он стал верить человеческим нуждам и страданиям и помогать всем к нему обращающимся»[7]. Иннокентий Михайлович был очень скромен в быту. Он не обзавёлся особняком, снимая квартиры для людей среднего достатка, не завёл даже личного экипажа, пользуясь извозчиками.
Переломный момент в жизни Иннокентия Сибирякова наступил после его образовательной поездки в Европу, откуда он вернулся крайне разочарованным, увидев, что западная цивилизация полностью пронизана духом наживы. Возвратившись из-за границы, Иннокентий Михайлович обращается к Православной духовной традиции, много паломничает по монастырям, направляет свои средства на нужды Церкви. За это он был обвинён в «неразумной расточительности» и подвергнут освидетельствованию на предмет душевного здоровья, в результате чего был оправдан. Благотворителю был возвращён и его капитал.
По молодости лет Иннокентий Сибиряков не избежал искушений в личной жизни, но попробовал их исправить, предложив руку и сердце женщине, с которой состоял, как принято теперь говорить, «в гражданском браке», но получил отказ. Вторая попытка загладить свою вину перед Марией Михайловной Иотцат, прусской подданной, тоже оказалась безуспешной.
То, что было нормой среди людей его круга, Иннокентию Михайловичу не прощалось в силу его сердобольного отношения к бедствующим. В это время «прогрессивное» русское общество под влиянием развития естественнонаучных знаний, а в особенности в связи с распространением дарвинизма, всё больше отвергало искреннее покаяние человека, саму Церковь – хранительницу духовных Таинств, реалии сверхчувственного бытия. Стоит ли удивляться тому, что жизнь Иннокентия Михайловича Сибирякова сопровождалась различными кривотолками, проникавшими, к сожалению, даже в церковную печать? И каких только небылиц о нём не написали, примеряя к благотворителю расхожий стереотип развращённых богатством толстосумов. Таков был дух времени предреволюционной России.