Глава вторая
Мой дядя, Петр Яковлевич Шангин, взял меня в свою семью девятнадцать лет назад, когда без вести пропала его родная сестра, а моя мать, Инесса Шангина. О моих родителях Пётр Яковлевич с женой, Марией Авдеевной, говорили шёпотом, но из обрывков фраз я всё же знала, что официально в браке они не состояли. Отец погиб в аварии, когда я только родилась. Его похоронили очень далеко отсюда, то ли в городе Великорусске, то ли в какой-то его окрестности, откуда он был родом. Мать – очень яркая, красивая и совсем ещё молодая женщина – жила с тех пор одиноко, а через три года неожиданно исчезла. Меня нашли орущей и голодной в пустой квартире. Ни бабушек, ни дедушек в нашей семье не имелось, и дядя с тётей оформили надо мной опекунство. Так в трёхлетнем возрасте я переместилась из крошечной материнской квартирки в посёлке Мирославинка в большую, роскошно обставленную квартиру дяди в центре Коленова. Я росла в любви и ласке, постепенно взрослела, и только по ночам иногда ныло сердце от неизвестности, в которую в тот роковой день шагнула моя насчастная мать.
У четы Шангиных имелась и родная дочь – Алина, но к тому времени как я попала в эту семью, она уже была замужем и жила далеко. К родителям приезжала редко – с мужем и маленькой дочерью. Потом визиты Алины совсем прекратились, и только из обрывков тихих разговоров до меня долетали новости о её бесчисленных замужествах и разводах. Даже на похороны дяди Пети Алина не смогла вырваться – отдыхала за границей с очередным мужем и уже двумя детьми.
Дядя и тётя всю свою уже взрослую и мудрую любовь перенесли на меня. Но, наверно, я пошла в какую-то неудельную шангинскую ветвь, потому что училась неважно, хотя и старательно. Порой самые простые вещи доходили до меня туго, и нужно было объяснять подробно и по нескольку раз, чтобы я, наконец, сообразила, что к чему. Память моя была как дырявое решето, в котором мало что задерживалось, от испуга я начинала заикаться и вдобавок ко всему частенько страдала от ночных кошмаров. Однако с помощью терпеливой тёти Маруси и препарата «Сувертан», который я время от времени принимала по рекомендации частного врача, к старшим классам расстройства психики сгладились, и я даже выбилась в «хорошисты». Учительница литературы отмечала моё образное мышление, а учитель геометрии – нестандартную логику и аналитический ум.