И прежде, чем Кристиан вызвался бы дежурить следующим после
Ирениаса, роль будущего дозорного взял на себя Марк.
Несмотря на напряженную ночь, уснуть удалось не сразу. Марк
долго лежал, уставившись на спину Криса, который уже давным-давно
спал. Не было уверенности в том, уснули ли барон и Аша, или так же,
как и Марк, не спускают с Кристиана глаз, ожидая от него
какой-нибудь выходки. Не вытерпев, Марк приподнялся на локте и
осмотрелся.
Миллок лежал на спине, то и дело открывая глаза и косясь по
сторонам. А вот Аша, положив руку под голову, была сама беспечность
и наверняка уже видела сны. Удовлетворившись ее безмятежным видом,
Марк наконец расслабился и позволил себе уснуть.
Спустя какое-то невероятно короткое время его уже трясли за
плечо. Марк буквально выдрал себя из сна, не совсем понимая, что
происходит. Увидел склонившееся над ним лицо ленайца на фоне
буковых крон, и в голове прояснилось.
– Пора, – негромко сказал Ирениас. – Посматривай по сторонам, а
не только... – он кивнул туда, где, свернувшись калачиком, спал
Крис, – ...в одну точку.
Солнце поднялось достаточно высоко для того, чтобы можно было с
уверенностью сказать, что время перевалило за полдень. Было влажно
и душно. Одежда пропиталась потом, сыростью и липла к телу. В
кронах деревьев перекликались птицы, а воздух звенел от монотонного
– на одной ноте – стрекота цикад. Оставалось лишь удивляться, как
от такого шума еще никто не проснулся.
Где-то через пару часов поднялся Ирениас, разбудил спящих. Они
перекусили тем, что оставалось в походных сумках, и продолжили
двигаться на восток.
Маршрут, которым они сейчас шли, даже мало-мальски не походил на
тот, что привел к храму. Такие же опасения выказывал и барон, но
Ирениас не реагировал на вопросы и замечания.
Зато двигаться стало легче. Влага и болотистая местность ушли,
уступив место нормальной твердой почве. Да и неведомая сила не
давила больше на разум, не заражала его гнетущими мыслями.
Они шли молча. Говорить не хотелось, да и тем для бесед не было.
Каждый думал о чем-то своем, и даже вечно недовольный Кристиан ни
разу не возмутился. Однако к вечеру молчание превратилось в
тягостное уныние, вновь взрастившее дурные помыслы. Слишком долго
путники возвращались, к тому же явно не тем путем. Вывод
напрашивался сам собой – они вконец заблудились в этих болотах.