Были и другие случаи на примерно ту же тему. Помню, пришёл я в книжный магазин за дефицитом, как раз за многотомным академическим собранием Достоевского. Пришёл по рекомендации, устроенной отцом, но в своей обычной одежде, в которой везде ходил по городу и не видел в том никакой проблемы. Но, очевидно, есть разница, если ты приходишь куда-то по рекомендации: для этого и одежда нужна соответствующая. А у меня такой одежды не было, и я сразу почувствовал себя абсолютно голым под недоумёнными взглядами жрецов книжного дефицита. Конечно, пришёл я не с улицы, и это обстоятельство искупало в итоге любую неловкость – хоть голым приходи – но осадок у обеих сторон, я почувствовал, остался. Лучше прийти в следующий раз на самом деле голым, чем в неподходящей одежде, – сделал я для себя такой вывод из этой истории.
Да, получается, связи у моего отца всё-таки имелись, и время от времени он ими пользовался. Но мы-то с братом, независимо ни от каких связей, были нормальными, как все наши сверстники. Ходили, как все, в телогрейках. Сейчас эта стёганая ватная куртка превратилась в пуховик и больше не ассоциируется с тюремной одеждой, а тогда, в отличие от пальто с бобровым воротником, очень даже ассоциировалась, и нам, молодым и дерзким, это было только на руку. Итак, мы ходили в телогрейках, дружили с канавщиками и на всякий случай не заглядывали далеко вперёд, а тут вот пришлось. Через год мне поступать в престижный вуз, а готовиться я не приступал. Пришлось приступить. Во-первых, я вдруг обратил внимание на то, что я не отличник, а школьный аттестат, как оказалось, тоже имеет значение. Что же делать? Зубрить, подстраиваясь под чужой опыт, я не считал нужным, менять свои привычки не хотел. Пришлось обходиться собственными наработками по улучшению своих показателей успеваемости, тем более что конкретные представления на этот счёт у меня сформировались уже на заре моей школьной жизни.
Дело в том, что я всегда считал, что школьная оценка – это скорее технический момент, часто имеющий только отдалённое отношение к уровню знания предмета. Отсюда мой скептицизм насчёт школьных оценок. Неадекватными я находил в равной мере и энтузиазм родителей по поводу отличных оценок, и чрезмерно негативное их отношение к оценкам неудовлетворительным в том, что касалось моей текущей успеваемости. Текущая успеваемость, по моим представлениям, могла правомерно иметь свои взлёты и падения, годовые же итоги – это другое. Итоги завершившегося учебного года были для меня естественным ориентиром, от которого я вёл отсчёт собственной успешности. Указанные итоги должны были соответствовать ожиданиям моих родителей в той самой необходимой мере, чтобы они, родители, не интересовались моей успеваемостью в течение года, – только по итогам. Со временем я своего добился. Сначала родителей ещё волновали мои текущие оценки, но уже очень скоро контроль стал квартальным, а потом и вовсе годовым, что мне казалось правильным и справедливым. Что же касалось моих текущих оценок, очень разных, то я брал эти оценки на свою совесть и ответственность, родителей лишний раз негативом не беспокоил, будучи твёрдо уверенным, что год я закончу без троек, а другого никто всерьёз от меня и не требовал.