– Вам обязательно стоит посмотреть ее работы. Они настолько пропитаны откровенными эмоциями, что сам начинаешь чувствовать их всем телом. Такая страсть, желание, отрешенность от мира. А модели у нее – обыкновенные люди. Со своими недостатками, настоящие. Такая дикая концентрация чувственности, что не передать словами.
– Может, вы как-нибудь покажете их? – спросила Анна Сергеевна. – Я очень люблю современное искусство и с превеликим удовольствием заехала бы к вам в студию поболтать и посмотреть, милая моя. Где она находится? Наверное, где-нибудь в центре? О, я обожаю все эти творческие мастерские. Герман, помнишь тот уютный чердачок Лаврушкина? Прелесть, просто прелесть! Забава, теперь вы просто обязаны нас позвать! Я уже горю от нетерпения все увидеть своими глазами!
– Я бы с удовольствием, – пролопотала я в ответ, краснея – ладонь Елисея опустилась мне на колено и, сжав, приподняла, чтобы высвободить вдавленную в пол туфлю, и потом опустила. – Вот только у меня нет студии.
– Как же так, моя милая? Неужели Елисей не может снять для вас какой-нибудь уголок? Елисей! Это не делает тебе чести!
– Я бы с радостью, Анна Сергеевна, но Забава предпочитает снимать дома у моделей, и, хоть мне это не нравится, ничего не могу поделать и тем более переубедить. Вдохновение – очень тонкая субстанция.
Я опустила руку под стол и стала по одному разгибать пальцы, так и не выпустившие мою коленку. Елисей лишь немного ослабил свою хватку и с вдохновением, о котором только что говорил, продолжал сдавать меня с потрохами, не говоря ни слова прямым текстом. И выходило, что я чуть ли не самый замороченный по своим закидонам фотограф в мире.
Ну да. Конечно же так и есть. И свет я выбираю естественный, и ракурс, и камеру ставлю так, чтобы модели не стеснялись. Все так. Только убери свои грабли!
Наши пальцы воевали, отталкивая друг друга, пока Елисей не провел одним по коленке. Случайно или нет, не знаю. Только от ощущения затрепетавших в животе бабочек я замерла, с силой придавливая его ладонь, и тут же, осознав, что делаю только хуже, отдернула обратно. Мои уши вспыхнули огнем, и естественно это заметили все сидящие за столом.
– Милочка моя, не стоит стесняться, когда говорят о вашем творчестве. Я вообще удивлена, что Елисей так увлеченно о нем рассказывает. Обыкновенно мужчины только и могут, что говорить о делах.