На всякий случай я осмотрел тела остальных участников боя. Первоначальное впечатление подтвердилось – все они были мертвы. На кимоно у убитых был вышит герб рода Сатакэ. Здесь мне было уже нечего делать, пора было двигаться дальше. Ну, теперь в моих бесконечных странствиях появилась хоть какая-то цель. Я решил сообщить о произошедшей схватке в ближайшей деревне. Хотя встречаться с представителями официальной власти мне весьма не хотелось. Потому как мой внешний вид оставлял желать лучшего и больше подходил лесному разбойнику, нежели меченосцу благородного происхождения: поношенное дорожное кимоно, катана с вакидзаси3 в потертых ножнах, стоптанные соломенные сандалии-варадзи. Не так давно девушки в нашем селении называли меня симпатичным, но сейчас они бы даже не взглянули в мою сторону. Сам я считал себя самым что ни есть обыкновенным юношей, вступившим в свою семнадцатую весну. Средний рост, острые черты лица, худощавое сложение. Впрочем, какое дело бесстрашному воину до суждений ветреных девиц! Изо всех представительниц женского пола для меня было важно мнение лишь одной Айко. И я очень надеялся, что у любимой еще сохранились ко мне нежные чувства. Дочь хозяина додзе4 была на редкость красивой. Тонкий, как тростинка, стан, милая улыбка, ямочки на щеках, а в ее глаза я готов был смотреть целую вечность. Они постоянно меняли свое выражение, отражая движения девичьей души. Порой задумчивые, но вот в них промелькнула легкая грустинка, а через мгновение уже задорно веселые или широко открытые от удивления. Это, когда я принес с болота лягушку со необычным рисунком на спине. Я любил Айко с самого детства. Наши семьи дружили, и мы выросли вместе. Мой отец Ватанабэ Хирохей – меченосец свиты главы клана Хосина – был суровым, молчаливым воином. Обычно он приходил домой поздно вечером. Неторопливо поедая рис с овощами, слушал от мамы новости за день, а потом звал меня во двор. Там я вставал в стойку с боккэном5 и начинал наносить удары. Отец внимательно наблюдал за мной, изредка делая замечания. Так продолжалось порой больше часа. Я был счастлив, когда Хирохей кивал головой, выражая одобрение моей технике. Раз или два в неделю на смену боккэну приходил лук. Кроме того, Хирохей обучал меня приемам борьбы без оружия. Когда у него выдавался свободный от служебных обязанностей день, мы вместе отправлялись на охоту или рыбалку. За пределами поселения мой родитель становился менее замкнутым, а иногда и довольно разговорчивым. Он настойчиво учил меня правилам охоты и рыбной ловли, говоря, что для мужчины это весьма достойные занятия. Мы с родителем редко возвращались домой без добычи.