Гриша, думая о чём-то своём, отрицательно мотнул головой.
– Твоя проблема, Гр́еха, время затикало.
Вор не попрощавшись развернулся и пошёл к стоявшей прямиком на тротуаре, надраенной чёрной «Волге» – ГАЗ 24. Сзади справа сел в салон с хлопком закрыв за собою дверцу. Стёкла с зеркальной тонировкой отражали старинное здание, в котором расположился ресторан, большую вывеску над входом, читающуюся зеркально- «дороГ» и Гр́еха не сдвинувшегося с места.
Вор, десяток секунд понаблюдав за неподвижным Гришей отвёл взгляд, откинулся на велюровое сидение, вздохнул. Ещё пару секунд подумал.
– Ладно, поехали- немного приподнявшись он хлопнул ладонью по обтянутому кожаной курткой плечу водителя. Стриженный, мощный затылок кивнул складками, машина завелась- ушлый еврейчик и с амбициями- задумчиво произнёс Вор, прикуривая сигарету.– Будет нам от него большое горе или немалая польза.
С характерным «Волговским» звуком включилась передача, ресторан уехал назад.
3
Собеседник Вора остался стоять на месте. Краем глаза он отследил, как «Волга» авторитета исчезла за углом, но врождённая осторожность и приобретённое недоверие ко всем и всему давали основания полагать, что за ним могут наблюдать. Выждав ещё несколько секунд, Гриша поднял глаза на вывеску «Город», хмыкнул и сам себе улыбнулся. Он всегда исходил из того, что его подслушивают, следят и собирают информацию. Не потому что параноик или в этот момент делал что-то противозаконное- противопонятийное, нет. Он всегда так считал. Любые разговоры он вёл с позиции что его провоцируют, «колют», «разводят», а выражение лица и мимику, подстраивал полагая, что на него смотрят. Это был артист. Артист от рождения и стажа жизненного опыта. Он играл с первого класса средней школы. Все жили, а он играл. Играл эмоции, настроение, вступление в октябрята, в пионеры, в кружки и экзамены. Он играл во всё, всегда и везде. Он сам не знал себя настоящим и в тоже время в любой разыгранной ситуации считал себя настоящим. Он не говорил себе, что это игра, он убеждал себя, что сиюминутное поведение это и есть он настоящий. И только выйдя из образа Гриша понимал, что это был именно образ. А сейчас он настоящий. И новая ситуация, и новый образ. Снова и снова. Ему это нравилось. Первыми пробами пера были истерики дома. Истерики, переходящие в приступы. Не единожды, суча ножками, он сквозь веки наблюдал за реакцией родных и ему эта реакция нравилась. Родные были испуганы и явно готовы на уступки, чтобы мальчик успокоился. Так он учился добиваться своего. Многие дети впадают в истерику требуя то что им нравится или протестуя против того, что не нравится. Но далеко не все дети делают из этого выводы по жизни и держат роль на её протяжении. Гриша держал. Его истерикам верили, не желая верить. Сомнения привели к психиатру. Гриша сыграл перед ним. Врач поверил Грише, родственники поверили врачу, Гриша поверил в себя. Талант родился.