Я не думал, что доживу до столь преклонных лет. Не думал, что мне предстоит сыграть немаловажную роль в истории человечества. Впрочем, моя роль незавидна и туманна, столь неопределенно мое будущее.
Вот, вы слушаете меня, по большей части, потому что так принято, так задумано сценаристом и режиссером сего действа, и это в последний раз, когда меня почитают. В скором времени меня не станут слушать, но услышат эхо слов моих, не захотят меня видеть, но узрят повсюду, обо мне пожелают забыть, но будут помнить всегда. Мое вышнее предназначение дать людям не меч, но мир, ибо я защитник избранных.
Михаил окончил благонравную речь свою ответом на вопрос, который волнует каждого мыслящего человека. Кто я и каково мое предназначение? С неимоверной усталостью во всем теле он сошел с импровизированного постамента и зашагал к выходу. Немедленно его уже известную на весь мир персону обступили журналисты, критики и оппоненты. Словно осиный рой, они жалили угрозами и каверзными вопросами, томясь в ожидании ответа, словно той продолжительной речи им оказалось недостаточно, отчего с жадностью фарисеев они ринулись дискутировать с ним. Но Михаил, словно не замечая преград на своем пути, протиснулся к двери, и благополучно вышел. Вскоре он пересек коридор и подошел к первому попавшемуся окну, дабы молитвой призвать свою девственность. Он всюду ощущает её незримое присутствие и лишь в уединении молитвы общается с ней. Отстранившись от земной суетной юдоли, он поблагодарил Господа за помощь в риторстве, затем обратился к девственности своей с такими словами: “Пресветлая, если бы ты только знала, насколько я устал нести людям правду. Кроме тебя у меня нет никого. На что мне всё земное, когда я столь неистово мечтаю обрести небесное. Долго ли я смогу сохранять невозмутимость, долго ли мне нести сей тяжкий крест….”
Тишину нарушили глубокие вдохи, это Дарья прибежала сообщить нечто важное.
– Для вас срочное донесение из столицы. – выпалила она. – Вас срочно ожидает премьер-министр.
– Позвольте, угадаю. – не дослушав до конца произнес Михаил. – Меня хотят наградить, либо казнить, одно из двух, так как иные воспитательные меры у властей не заведены. Я принимаю его приглашение, ибо я возвращаюсь. – тут он пристально воззрился на помощницу, отведя очи от стекла. – И мне думается на том, нам придется проститься, ведь вы всё это время шпионили за мной, периодически докладывая правительству о моих помыслах и планах, чем, безусловно, мне нисколько не навредили, а наоборот помогли подготовить властные структуры к всеобщему внедрению моих высоконравственных суждений.