– Вы ошибаетесь. – резко запальчиво проговорила она. – Я делала доклад о степени вашего сумасшествия, насколько далеко вы готовы зайти, насколько неадекватно вы воспринимаете действительность. Все ваши протестные речи воспринимаются обществом не как вызов, но как фарс, как бред одного помешанного труса. Вы даже своей последней речью умудрились ополчить против себя миллионы людей по всему миру, в руках коих отнюдь не цветы. Вы фанатик, вы тщедушный моралист, вы предатель родины, вот вы кто. – почти выкрикнула Правдина, полностью изменившись в лице, утратив былую женственность и порядочность, она буквально выпалила накопившиеся в её сердце гневные чувства.
– Мне горестно осознавать, что женщина способна гневаться и противиться миролюбию. Жаль, что я не смог вас переубедить, не смог вразумить. Я всё более убеждаюсь в том, что я говорю для малого стада, пастырь коих Христос, который по божественному естеству Своему миролюбив. Кто воюет и кто призывает к войне не могут постичь Божью правду, ибо те не щадят ни людей, ни зверей, значит и Иисуса Христа не пощадят когда Он явится. Вот вы зовете меня фанатиком, но поверьте мне, часто всё возвышенное и истинное называют фанатизмом. Вот я защищаю человеческие жизни, но при этом вы называете меня предателем. Это правда, что я не стану защищать ваше государство от иноплеменников с оружием в руках, ибо я не убийца, и не насильник, я христианин. Вместо сего беззакония я буду призывать народ не уподобляться тому, кто идет на нас войной, буду призывать людей на зло врагов отвечать добром, нужно любить врагов.
– И тем самым вы обречете великий народ на вымирание. Как вам такая реалистичная картина? – пламенно сказала она, посверкивая линзами очков. – А готовы ли вы стать мучеником или вновь придумаете оправдание для своей трусости? Отвечайте. Преумножьте своим ответом свои жалкие инфантильные верования.
– Извольте. – он приблизился к бывшей помощнице, пронизывая её душу своими серыми небесными очами, отчего та слегка оторопела. – Извольте знать о том, что я дословно ведаю свою судьбу, и каков крест мне уготован. Я нынче возвращаюсь туда, где меня казнят, страна, в которой я родился и вырос, уже превратилась в эшафот, где прольется моя кровь. Сие неизбежно настанет и будь я труслив, то отказался бы от всех своих слов, дабы жить как нормальный среднестатистический человек. Но я не от мира сего, посему мне чужды ваши смысловые ухищрения. Мне противно зло живущее в вас, разрушающее всё доброе и мирное, что когда-то сопутствовало вашей невинной молодости.