Когда парень, в чем мать родила, стараясь прикрыть рукой срам, поджег ворох одеяния, Байер кинул ему кусок серого жирного мыла, острый нож и грубую щетку из конского волоса.
– Иди, мойся в Бране, затем обрежешь свои лохмы. Только так попадешь в город!
Парень покорно взял вещи, брошенные ему стражником, и поплелся к реке. Некоторое время со стены был слышен плеск воды, и, примерно через час путник вернулся с неумело постриженной головой, парой порезов под ушами и на шее. Одежда Байера висела на костлявых плечах мешком. У юнца был настолько глупый и беззащитный вид, что на лицах суровых стражников появились улыбки, однако общая атмосфера напряженности и страха не дала веселью хода.
Вскоре ворота приоткрылись, и парень проскользнул внутрь. Байер грозно навис над дрожащим от холодной воды юношей и кивнул на мандолину, которую тот робко прижимал руками к груди.
– Это что?
– Я играю немного, пою… Я не могу ее бросить.
Стражник смягчился и положил руку на плечо паренька.
– Пойдем, сынок. Высохни, поешь, приди в себя, и ночью я отведу тебя к комтуру. Надеюсь, что ты принес важные для него вести, иначе тебя бросят в тюрьму. Знаешь, каково в темнице, таким как ты? Тяжело и неуютно…
Парень задрожал от слов стражника еще больше, однако вздохнул и пошел за его удаляющейся спиной, покрытой засаленным кожаным плащом.
После холодного ужина из бобовой похлебки и стакана «Doppelganner» -а, стражник долго и настойчиво выспрашивал у парня подробности обстановки в Чартице, затем рыжеусый солдат вывел Яна из подвалов башенной казармы и повел по узким переулкам ночного города к Дворцу Истины, где располагалась городская стража.
После получаса ходьбы, перейдя площадь с белыми мраморными фонтанами, изображающими диковинных зверей, побеждаемых героями, закованными в латы, Байер и Ян встали на ступени Дворца Истины.
Колоссальное сооружение из гранита с золотистыми прожилками, встречающегося лишь в Проклятых Штольнях, угрюмо и властно нависало над окрестными зданиями. Над четырьмя порталами, ведущими ко входу во Дворец, красовались зловещего вида горгульи, у одной из каменных тварей было сломано крыло, а у второй слева на хищной морде была выбоина. Узкие высокие окна Дворца со стеклами синего цвета были темны. Лишь местами на верхних этажах виднелся мертвенно желтый свет масляных ламп и светильников. Шла смена Ночной стражи. А в самой восточной из угловых башенок, напоминающих шестигранные конусы, располагалась приемная Клеменса Вейса, чье прозвище Палаш стало притчей во языцех среди жителей города. За окнами башни бродили тени. Комтур не спал.